Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День четвёртый
Ключ: сюрприз
Герои: Лея Скайуокер, Люк Скайуокер, ОЖП
Примечание: продолжение дня второго
В дверь комнаты, где жили две девочки-юнлинга, постучались. Старшая из них быстро, но при этом легко слезла с кровати и наскоро накинула плащ прямо на ночную рубашку, а младшая заползла под одеяло по шею и одновременно Силой открыла дверь. В комнату быстро вошла девочка-забрак лет восьми, одетая в стандартный костюм юнлинга.
- Привет, старшая, привет, малыш. Тут воспитатель Альма ушла к Лиррену день рождения праздновать. Хотите, смотаемся втроём до Храмового квартала? До лифта доберёмся спокойно, а дальше – я недавно узнала об одном коридоре, он выходит к запасному выходу, о котором уже, наверное, лет двести назад забыли. Я пока сама там не была, хочу посмотреть.
- Привет, Шуршунчик, я с тобой. А ты? – она посмотрела в сторону младшей.
Та кивнула и надела очки. В них её лицо казалось немного забавным и удивительно приятным и ласковым. Она широко, но немного натянуто улыбнулась, и одежда медленно залетела к ней под одеяло.
- Ну, жду вас у лифта! – сказала Шуршунчик и вышла.
читать дальше- А ты не боишься идти? – младшая сказала это тихо, как будто боялась, что её могут услышать.
- Нет, с чего мне бояться Энакина? Он же не станет рыскать по кварталам и убивать проходящих мимо юнлингов, - а сеять панику я не собираюсь. Я вообще не хочу говорить об этом с кем-нибудь кроме тебя до того, как получу неоспоримые доказательства того факта, что он сбежал и представляет реальную угрозу Ордену, - старшая говорила медленно и спокойно, но под конец в её голосе появились недетские интонации. На секунду младшей показалась, что старшая не болтает с ней, а делает доклад в высшем Совете.
- А теперь пошли. Шуршунчик совсем нас заждалась, - голос старшей снова стал бодрым, взрослые интонации исчезли.
***
В конце коридора, за колонной, была еле заметная низкая дверь – если не знать, где искать можно каждый день проходить рядом и ничего не увидеть. Но когда девочки повернулись, чтобы подойти к ней, она неярко замерцала в Силе – как отсвет рекламы на противоположной стороне дома. Из-за неё как будто запахло ветром и тем лёгким и всегда немного пьянящим ощущением, которое бывает, если выйти из-под крыши на простор, на непривычно свежий воздух, под высокое и ясное небо. Старшая стала открывать дверь, и та легко поддалась, хотя казалось: её не трогали уже несколько лет. Девочки вошли друг за другом, и в Силе промелькнуло ощущение тепла – как будто рядом стоит старший друг и улыбается весело и ободряюще.
Коридор должен был казаться страшным: в темноте были с трудом заметны упавшие балки и кучи какого-то мусора на полу, но в Силе не было отблеска опасности. Наоборот, все неприятные места чувствовались удивительно ярко, а ощущение поддержки чувствовалось всё сильнее. Старшая включила фонарик, и девочки пошли вперёд.
Они шли уже долго, когда в Силе появился отблеск кого-то незнакомого – нет ощущения страха, только весёлое любопытство.
- Наверное, ещё один в город сбежал, - сказала Шуршунчик.
- Давайте подождём его, - предложила старшая. В Силе к чужому любопытству примешивалось что-то странное и незнакомое: то ли застарелая боль и усталость, то ли радость – та, от которой плачут, то ли тревога. Старшая потянулась за этим ощущением, младшая и Шуршунчик стали как будто слабее видны, а незнакомец – сильнее, и старшая почувствовала у него ощущение, похожее на своё собственное.
Не бойся, малыш, пока это лишь трава, всего лишь трава спокойно растёт в камнях, не надо молчать, бояться, кого-то звать, а просто живи, дыши и расти в меня, не бойся, малыш, пока это лишь судьба, всего лишь судьба – возьми её и неси, не стоит сейчас сражаться и погибать, а просто живи, насколько хватает сил, а просто расти, как будто трава в камнях, и помни: судьбу не вырвать и не отнять.
Младшая увидела первой, как к ним приближался светловолосый мальчик с яркими голубыми глазами. Старшая оглянулась, как будто не стразу сообразила, где она оказалась, а потом напряжённо посмотрела на мальчика. Он пошёл быстрее и резко остановился, когда поравнялся с девочками.
- Привет, - сказал он, - я Сполох. Вы в самоволку?
- Да, - Шуршунчик заговорила первой, хотя обычно разговоры начинала старшая, - туда. Я Шуршунчик, это старшая и младшая, можно малыш, мелкая и всё в таком духе. Ты ведь с нами?
Сполох кивнул. Так получилось, что он встал вторым – между старшей и младшей, и со второй из них у него завязался разговор. Это был один из тех разговоров то о себе, то ни о чём, которые обычно сразу забываются, но после которых всегда решаешь для себя, сложится ли с этим человеком дружба. Младшая и Сполох говорили легко, постоянно то смеялись, то пытались создать простые и слабые узы Силы, постоянно переделывали их и снова смеялись. Шуршунчик иногда подхватывала разговор, и только старшая напряжённо молчала. Она слушала что-то своё в Силе, напряжённо, как в глубокой медитации или перед боем.
Вдруг она резко заговорила:
- Как тебя зовут? Не у нас, а твоё настоящее имя.
- Люк, - ответил мальчик, - а что? В его голосе не было удивления, как будто он давно ждал такого вопроса.
- А какая у тебя фамилия?
- Скайуокер. А у тебя – тоже, - в этом вопросе была то ли тревога, то ли любопытство.
- Угу, - старшая ответила радостно и как будто с облегчением, - Лея Скайуокер.
- Вот так сюрприз! – весело и озорно крикнула Шуршунчик, - поздравляю с находкой. Теперь тебя надо с нашими познакомить, а старшую – с твоей группой. Завтра ночью мы все и встретимся, скорее всего, в тренировочном зале, если нас сегодня не спалят. А вы в Силе так классно вместе выглядите, как будто новая звезда зажглась, вот честно.
Шуршунчик говорила ещё долго, но её слушала только младшая. Сполох и старшая шли, не думая о материальном мире, а только слушая Силу друг друга.
Это было странное ощущение – как будто воздух вдруг стал удивительно, до лёгкого головокружения свежим, как будто старая рана, к которой настолько привык, что редко её вспоминаешь, перестала ныть, и идти теперь легко-легко, и нет заброшенного коридора, а есть только ты, твой брат и бескрайний мир вокруг. Это было странное ощущение – говорить с едва знакомым человеком без слов и видеть чужую жизнь, на первый взгляд похожую на обычные дни сильно одарённого юнлинга, но вместе с тем полную смутной тревоги, поиска чего-то загадочного и, наверное, прекрасного. Было странно – видеть у другого собственные тревоги, то же смутный страх вокруг и недомолвки старших. Было странно и удивительно хорошо – чувствовать, как рядом кто-то большой, сильный и надёжный как будто обнимает тебя и брата, и от его сильных, но ласковых прикосновений становиться легко, а между тобой и братом как будто рушится стена из чужих страхов и непрожитых вместе лет.
- Эй! – крикнула Шуршунчик, - давайте обратно в реальность, мы выходим в город.
Старшая и Сполох вышли из медитации и рассмеялись: они шли, неверное, минут пятнадцать и не помнили дороги. Старшая открыла дверь так же легко, как и в первый раз, и они вышли в город.
- Давайте я пройду вперёд гляну, нет ли ту взрослых из Храма, - предложила Шуршунчик. Старшая кивнула, и она ушла вперёд.
Когда она отошла достаточно далеко, старшая повернулась к Сполоху и напряжённо спросила:
- Скажи, ты когда-нибудь чувствовал пустоту рядом?
- Ты об отце? – будничным тоном спросил Сполох.
- Да. Кто-нибудь ещё знает? – тон у старшей деловой и недетский.
- Нет, только я – уже года два, - Сполох ответил тем тоном, каким говорят о давно привычных вещах.
- Ясно. А я младшей рассказала.
Брат и сестра долго молчали. Над городом носились аэкокары, горели всеми цветами вывески, и где-то далеко среди улиц и уровней, среды миллиардов разумных и их мыслей с трудом была видна пустота в Силе, и двое детей осторожно смотрели на неё.