Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День пятый
Ключ: медиа
Герои: Лея Скайуокер, Люк Скайуокер, ОЖП, Депа Биллаба, упоминается Энакин Скайуокер
Примечание: всё из той же АУ про юнлингов
Старшая и Сполох встречались часто, почти каждую ночь. Сначала, когда ментальная связь была ещё слабой, они договаривались о месте встречи заранее, потом один просто громко думал «Помнишь забытый коридор? Этой ночью жду там», и второй приходил. Говорили о разном – чаще о своей жизни, друзьях, знакомых и напарниках по самоволкам. Сполох как-то рассказал, что сбежал из Храма на три дня: чинил дроидов в забегаловках, ел потом там же, спал в оставленных на ночь аэротакси и просто уходил как можно дальше от Храмового и Правительственного кварталов – туда, куда юнлингов не водят на экскурсии с воспитателями. Старшая сбегала только на одну ночь, но почти каждый месяц, и ловили её всё реже и реже. Она рассказала Сполоху, как в один из первых побегов думала вылезти из окна первого этажа, а потом спуститься по стене метра четыре на телекинезе. Сама она спустилась легко, а младшая на середине пути сорвалась – и старшая подхватила её и ещё метр ползла по почти отвесной стене, одновременно удерживая напарницу в воздухе. Впрочем, захватывающих и немного страшных историй находилось много у каждого, и за две недели знакомства они не рассказали и половины.
читать дальшеЧаса за три до сна юнлинги собиралась невдалеке от жилых комнат на вечернюю медитацию. Воспитатель Эльгрин ждал мальчишек из группы Сполоха в небольшой зале с потолком – смотришь вверх на него, и глаза отдыхают, а усталость и тяжёлые мысли как будто улетают вверх и прячутся где-то среди тонкого слоя пыли, который ночью сотрёт дроид-уборщик, а тебе становится легко и свободно, и всё тяжёлое кажется не многим важнее пылинок на потолке и стенах. А потом воспитатель притушит свет, и полоток как будто слабо засветится бледно-серым, как осеннее небо незадолго до восхода, а каждый из юнлингов по очереди заговорит о своих тревогах и радостях, и через некоторое время Эльгрин закроется в Силе, чтобы не мешать малышам.
Сполох любил вечерние медитации – за теплоту и мягкую полуулыбку, которая часто мерещилась ему среди стен комнаты, за отдых после непростого дня – и часто перед какой-нибудь безумной затеей на ночь, а в последнее время и за то, что именно на них сестра давала знак, где им встретиться ночью. И сейчас от вошёл в зал, усталый и счастливый после дополнительной тренировки, весело кивнул своим и потянулся к ним Силой.
То ли вечер, то ли ветер – и мальчишка, и обманщик. Станет проще – заморочит, станет горше – успокоит, нерассказанная сказка, то ли ветер, то ли мальчик, если слышишь и не веришь – бог с тобою, бог с тобою. Говорят, что то, что было, убегает вдаль навеки, а оно порой приходит, и играет, и смеётся. Ты себе казался сильным, умным, правым человеком – так посмотрим, как сегодня твоя карта повернётся, кем казался – тем не будешь, ни когда-то, ни однажды, только прошлое приходит, мутит воду, крутит ветер. То ли вечер, то ли веришь: нынче врёт, увы, не каждый, прошлое давно у дома, оплетает окна сетью....
И тихий и твёрдый голос резко врывается в ткань медитации: через три часа жду тебя у входа в зеркальный зал архива.
Сполох огляделся – остальные не почувствовали голоса старшей – и вновь вошёл в медитацию.
***
Когда Сполох пришёл, старшая и младшая уже ждали его. Старшая радостно и облегчением улыбнулась ему, а младшая посмотрела странно – то ли равнодушно, то ли с насмешкой. И черты её лица, обычно мягкие и приятные, вдруг показались Сполоху резкими и пугающе-красивыми, как будто это лицо не человека, а роскошной и старинной каменной статуи.
- С младшей всё в порядке? – спросил он старшую.
- Была в рейде, - оба тревожно замолчали.
... Медитации есть разные, это знают все юнлинги. Есть обязательные утренние и вечерние, есть тренировочные, есть те, в которые входишь без взрослых, просто чтобы отдохнуть или посмотреть что-нибудь в Силе. А есть рейд, и это иногда опасно даже больше, чем самоволка на несколько дней. Обычно говорили, что это очень глубокая медитация, но это не совсем так. Во время рейда юнлинг становится в Силе неотличимым от взрослого, иногда даже сильнее некоторых. А потом, после возвращения, становится другим – не взрослее, не сильнее, не мудрее. Просто не совсем собой. Иногда это бывает красиво, и взрослые говорят что-то о таланте и Свете с большой буквы, иногда – странно, и тогда он как будто забывает всех, с кем раньше дружил и становится равнодушным почти ко всему вокруг. Обычно ушедшие в рейд через несколько дней возвращаются к себе, но редко – меняют характер полностью, и тень того нечеловеческого равнодушия остаётся в их поступках всегда.
- Что произошло? – Сполох говорил отрывисто, хотя обычно его тон был мягче.
- В общем, - старшая напряглась всем телом и заговорила ровно, уверенно и строго, - я решила, что глупо строить теории просто на ощущениях, и нам надо проверить данные из центра заключения Храма. Там был допуск только для магистров, и я предложила младшей помедитировать, чтобы найти тайные проходы, если они есть. А она ушла в рейд, и теперь говорит, что может скопировать подпись в Силе магистра Кеноби и провести нас. Я пыталась её остановить, но она закрыла сознание.
Младшая медленно повернулась и заговорила. Её голос был мягким и даже приятным, но его тембр стал недетским.
- Мы пойдём втроём, я проведу, а вы будете искать информацию. Коснитесь своими сознаниями моего, но будьте осторожны – вы не должны уходить в рейд сами.
Старшая и Сполох кивнули. Они чувствовали себя странно: оба привыкли, что младшая всегда идёт за ними, помогает, но никогда не принимает ключевые решения сама. А теперь она вела их, и была права.
Сполох потянулся в Силе к младшей, старшая сделала то же, и они вошли в зал, совершенно случайно двигаясь в ногу. Вытянутый вверх зал был сделан из полупрозрачного пластика, похожего на зеркальное стекло. Под легко и мелодично позванивал при ходьбе, а рядом был младшая, сама напряжённая как струна.
Динь! – то ли шаг, то ли отзвук чужой близости к миру.
Динь! – то ли звенит пол под ногами, толи чьи-то мысли сплетаются в простую и, наверное, красивую мелодию.
Динь! – то ли свет мерцает под потолком, то ли слова о свете, которые заучивал на уроках философии, вдруг становятся для кого-то рядом знакомой и почти обыденной жизнью.
Динь! – то ли твоё отражение на стенах, то ли будущее становится немного виднее, чем обычно.
И мягкий голос младшей, теперь такой похожий на этот звон: «Всё, рассоединяемся, и я выхожу».
***
- Нашла! – старшая хотела крикнуть это радостно, но в её голосе звучал испуг.
- Ну что? – спросил Сполох.
- А ничего, - старшая снова заговорила ровным и спокойным тоном, - Энакин никуда не сбегал. Каждый день Дроид приносит ему пищу, замеряет температуру и давление. Хотите – гляньте, и нам пора.
И снова брат и сестра чувствовали себя странно. Надо было вздохнуть с облегчением оттого, что изменник не сбегал, а становилось жутко. Оба слишком привыкли думать об отце за последнее время и вдруг представили себя на его месте, без Силы и общения.
Резко открылась дверь, и старшая первой вышла из оцепенения. На пороге стояла смуглая женщина с проседью в тонких прямых волосах. Одета она была просто, даже проще, чем одеваются обычные рыцари, но держалась так, что по ней было видно: она считает свою власть настолько очевидной, что имеет право открыто отказываться от роскоши. Женщина посмотрела на детей внимательно и оценивающе, но без снисхождения.
- Магистр Биллаба, - произнесла она спокойно. Старшая подумала, что эта женщина не боится представиться детям первой.
- Лея Скайуокер, - старшая отчего-то не только не боялась, но и почти не стеснялась говорить, - а это Люк Скайуокер и Корла Изинди.
- Вы пришли сюда из-за Энакина? – в её голосе не было ни тревоги, ни тени подозрения в чём-то не ясном ещё до конца, которую старшая часто чувствовала при разговоре с Йодой.
- Да, - ответила она так, как будто ей было нечего бояться.
- Вы знаете, что он теперь не здесь. И я знаю, и каждую ночь подделываю данные из камеры.
При этих словах старшая и Сполох почувствовали облегчение – неуместное и странное. Побег Энакина оказался правдой, магистр ордена – предательницей, а им спокойно, как будто они давно ждали именно таких новостей.
- А почему? – спросила старшая.
- Я сама прошла многое из того, что и он. Тоже наполовину тайное увлечение Тёмной стороной, потом – война, желание победить любой ценой и в итоге безумие. Я тогда делала... многое, вам пока об этом рано знать, а мне тяжело говорить. Я сражалась с учителем насмерть, это, пожалуй, самое мягкое из того, что было. А потом – камера на том же этаже, где был Энакин, блокировка Силы и лечение. Не знаю, что было бы со мной, если бы не штурм. Тогда Энакин случайно сорвал блокировку, и я создала боевую медитацию. А потом я вновь стала магистром – я была им и до войны, а после катастрофы человек с опытом был нужен независимо от прошлого. Впрочем, после произошедшего мне всё равно не доверяют в некоторых вопросах, и я не смогла доказать совету, что для Энакина необходима либо потенциальная возможность снова работать, либо изгнание. Тогда я стала приносить ему книги, а, когда он сбежал, подделывала данные. Вот и всё. А теперь вам пора идти, а мне – работать.
Младшая подобралась поближе. Она стала снова немного похожей на себя – черты лица мягче, а во взгляде появился живой интерес.
- А где Энакин теперь? – спросила она, и в её голос почти вернулись прежние детские интонации.
- Не моя тайна, - ответила магистр Биллаба, - точнее, тайна республиканской службы безопасности.
Трое сразу смолкли, но это было спокойное молчание. Магистр медленно ушла, и дети долго провожали её глазами, прежде чем уйти самим.