Это спрашивал каждый,
и ты тоже взяла, и спросила меня однажды:
скажи
только честно скажи,
ты же знаешь: мы обе не любим лжи,
вот ты выросла в Храме,
не тянулась на руки к матери, брату, дальней родственнице - статной высокой даме,
не рисовала смешных рисунков с сердечками и цветами.
А ты хоть однажды хотела быть стать, как я:
на минуту уйти от стоящего за плечом бытия
от холодной вечности
и найти тепло - простое-простое, земное и человеческое,
чтобы рядом с тобой - ласкали, заботились и любили,
да просто были.

Я молчу, и слишком долго тянется это молчание,
А потом отвечаю.
Знаешь, я не люблю простое, из-за того, наверное, что я из тех,
кто считает себя блуждающем в темноте,
оттого, что, если мечтаешь о свете и высоте,
то не станешь искать ласковых рук, кашу на завтрак и заботливо застланную постель.
Понимаешь, иногда мне бывает нужно взлететь,
не хочется, как игрушку или книжку с яркой картинкой,
а нужно - как нужно воды в пустыне.
Понимаешь, ты видишь небо, только когда оно над тобою
(а не через крыши), и над тобою оно тёмно-синее или же голубое
и не связанное с судьбою.
А надо мною оно всегда - и сейчас, и с утра, и даже во сне,
и оно и не дневное, и не ночное, нет,
оно просто белое
ровно белое
белое-белое, что бы люди под ним ни делали,
и при этом оно - цвета космоса, и отчего оно так,
я не знаю
но там не ужас и чернота,
а только холод и вечная простота,
и туда мне снова и снова хочется улетать.
И зачем мне твоё земное и человеческое, когда
надо мной эта ровная, вечная, зовущая в чистое-и-высокое даль,
и от неё не избавиться, не забыть её, не предать,
а только рядом с ней страшно, и стыло, и жутко становится иногда,
но без неё -
никуда.

А земное хватает меня за плечи, держит, не отпускает,
и я стою где-то между миров, одинокая, неприкаянная.

Если ты можешь,
если достанет веры и сил
(и откуда вдруг выскочили слова-то такие красивые)
не давай мне ласку или тепло,
а только силы стать свободной и злой
чтобы я не боялась белого неба, шла бы всегда на слом
чтобы могла оказаться в этом сверкающем где-светло,
встать на крыло.

Ты молчишь, а как будто спрашиваешь меня:
"неужели хоть раз, хоть каплю тепла, неужели ты не хотела..."
А я говорю: "уходи, не твоё это дело".