Внезапная зарисовка по мотивам ЧКА.
— И никакой расчленёнки, даже в самых серьёзных моментах. Иногда можно героический пафос, но не увлекайся, — вдохновенно говорила Элхэ.
Дайолен хмурился: в последнее время Элхэ всё чаще видела что-то страшное на горизонте и теперь с энтузиазмом к нему готовилась. Дайолен в её планах отвечал за "пропаганду в стане врага", хотя плохо понимал, что это такое.
— Наша цель — создать ложный имидж последователей Мелькора среди высшего командования противника.
— А что такое "имидж", — осторожно спросил Дайолен.
— Это слово получит распространение в конце двадцатого века Седьмой эпохи в вероятностях с семьсот пятьдесят первой по тысяча сто тридцать восьмую. Оно означает "образ" и...
— Элхэ, если можешь, говори словами из нашей эпохи, пожалуйста, — устало попросил Дайолен.
— Я... постараюсь. Так вот, — продолжила Элхэ с прежним азартом, —противник должен считать, что знает наш образ мыслей.
— Но при этом ничего не знать?
— Именно! Для этого ты должен распространять среди врагов литературные произведения, принадлежащие сентиментализму.
"Одна минута без непонятных слов из непонятных вероятностей. Неплохой результат" — подумал Дайолен.
— Кому они должны принадлежать? — спросил он
— Сентиментализму. Это литературное направление из...
— Не важно, из какой эпохи.
— Ладно, — нехотя ответила Элхэ, — только это совершенно не научный подход к данным.
Элхэ ненадолго замолчала, как будто обиделась.
— Литературное направление, — продолжила она, — где особый акцент делался на чувствительность...
Элхэ говорила, и её лицо становилось спокойнее. Она была там, в очередной эпохе очередного будущего, и тревога о близкой войне в настоящем отступала.
— И что-то похожее тебе надо будет создать, — закончила она.
— Давай я попробую, — предложил Дайолен, — о чём?
— Например, — Элхэ ненадолго задумалась, — третья вероятность — с геноцидом, чёрными маками и погибшей мной.
Дайолен прикрыл глаза, повторил про себя основные черты сентиментализма и начал.
— Глубокой печалью наполняется моё сердце, когда иду я по покрытому маками полю. Чёрная боль своей паучьей хваткой сжимает мою душу, когда вижу я в венчиках цветов лица моих друзей. Тёмная жажда мести пробуждается...
— Ничего у тебя не пробуждается, — резко перебила его Элхэ, — ты скорбишь максимально неконструктивно. Нам надо создать обманчивое впечатление.
Дайолен сосредоточился и продолжил:
— Помимо воли моей слёзы наполняют мои глаза, и я падаю на землю, и рыдаю, не в силах пошевелиться... Так?
— Вот, — Элхэ улыбнулась, — это я и имела в виду. У тебя здорово получилось.
— Спасибо.
Элхэ помолчала. К ней вернулось прежнее мрачное настроение.
— Если мы будем развивать этот имидж,— холодно сказала она, — светлые не примут нас всерьёз. Пока не поймут, как сильно ошиблись.