Только вечность звенит в ушах
Сейчас на волне Нового года то и дело вспоминают "Снегурочку" Островского. Ну вот у меня по ней и написалось совершенно не новогоднее...
Против нас — магнитные бури, солнечный ветер и радиация,
И от них не спрятаться, не сбежать, никуда от них не деваться.
Засыхают наши поля, год за годом от жара горят урожаи.
Мы надеемся хоть да ранней жатвы, но продержаться.
Скольким, скольким из нас до дома дойти сложней, чем до Рая?
Сколько лет мы настойчиво выгораем-но-не-сгораем?
Почему наши дети уже разучились — не хныкать, нет — а бояться?
Против нас вышло Солнце. Мировая ярость и мировая ясность.
Не судите, потомки, хорошие мы, плохие ли.
Мы — это чёртово царство ещё не добитых хиппи.
И пока урожай выжигают лучи, как сверхсовременные танки,
Мы идёт на Ярило с улыбками, песнями и цветами.
Я пятнадцать лет держу эту землю, от жара расколотую,
На последней границе, на миллисекунде от голода.
У меня — ни термоядерных реакций, ни протуберанцев,
Только мои поля, мой народ и умение радоваться.
Потому что, когда мы смотрим на небо, безоблачно-голубое,
Мы и жарче, и ярче костра любого и протуберанца любого,
Если против Ярилы не выйти на бой, пусть даже и безнадёжный бой,
То мы выведем нашу горячую, термоядерную любовь.
И от этой любви кровь вскипает в аорте и венах,
От неё выгорают — весело, резко, мгновенно.
И одна девчонка вышла на бой с любовью наперевес
И закрыла собой наши судьбы, сухие поля и горящий лес.
Не ищите, потомки, кто тут прав, кто тут ангел и кто тут дьявол.
Это просто растаял труп, вода испарилась, война объявлена,
И теперь настаёт переломный момент и решающий час.
Я встаю, отдаю приказ: будьте счастливы.
Позабудьте про долю мужскую и долю женскую.
Здесь тотальная мобилизация, военное положение,
Здесь равны боярские дочки и сыновья лесорубов
Перед приказом: любите друг друга.
Запевайте песню и пусть ваш голос взлетает дальше и выше.
Только огненное, всеохватное счастье поможет нам выжить,
Потому что любая слезинка во время битвы, во время праздника
Сделает смерть снегурочкину напрасной.
Пусть из наших сердец поднимается вечный, сверхсолнечный ветер,
И какие протуберанцы сравнятся с нашим неизмеримым светом?
Наши глаза горят от любви и голода — осторожнее, Солнце, на них смотри.
Запевайте, сжигая лёгкие, плавя горло: "Слава тебе, Яри..."
Перед радостью нашей Солнце померкнет, жара уйдёт,
Наша любовь окутает землю прохладой, прольётся дождём,
Наша любовь превратится в тёплую землю, влажный её перегной...
Это приказ: будьте счастливы. Веселитесь. Любой ценой.
Снегурочки печальная кончина
И страшная погибель Мизгиря
Тревожить нас не могут...
И страшная погибель Мизгиря
Тревожить нас не могут...
Против нас — магнитные бури, солнечный ветер и радиация,
И от них не спрятаться, не сбежать, никуда от них не деваться.
Засыхают наши поля, год за годом от жара горят урожаи.
Мы надеемся хоть да ранней жатвы, но продержаться.
Скольким, скольким из нас до дома дойти сложней, чем до Рая?
Сколько лет мы настойчиво выгораем-но-не-сгораем?
Почему наши дети уже разучились — не хныкать, нет — а бояться?
Против нас вышло Солнце. Мировая ярость и мировая ясность.
Не судите, потомки, хорошие мы, плохие ли.
Мы — это чёртово царство ещё не добитых хиппи.
И пока урожай выжигают лучи, как сверхсовременные танки,
Мы идёт на Ярило с улыбками, песнями и цветами.
Я пятнадцать лет держу эту землю, от жара расколотую,
На последней границе, на миллисекунде от голода.
У меня — ни термоядерных реакций, ни протуберанцев,
Только мои поля, мой народ и умение радоваться.
Потому что, когда мы смотрим на небо, безоблачно-голубое,
Мы и жарче, и ярче костра любого и протуберанца любого,
Если против Ярилы не выйти на бой, пусть даже и безнадёжный бой,
То мы выведем нашу горячую, термоядерную любовь.
И от этой любви кровь вскипает в аорте и венах,
От неё выгорают — весело, резко, мгновенно.
И одна девчонка вышла на бой с любовью наперевес
И закрыла собой наши судьбы, сухие поля и горящий лес.
Не ищите, потомки, кто тут прав, кто тут ангел и кто тут дьявол.
Это просто растаял труп, вода испарилась, война объявлена,
И теперь настаёт переломный момент и решающий час.
Я встаю, отдаю приказ: будьте счастливы.
Позабудьте про долю мужскую и долю женскую.
Здесь тотальная мобилизация, военное положение,
Здесь равны боярские дочки и сыновья лесорубов
Перед приказом: любите друг друга.
Запевайте песню и пусть ваш голос взлетает дальше и выше.
Только огненное, всеохватное счастье поможет нам выжить,
Потому что любая слезинка во время битвы, во время праздника
Сделает смерть снегурочкину напрасной.
Пусть из наших сердец поднимается вечный, сверхсолнечный ветер,
И какие протуберанцы сравнятся с нашим неизмеримым светом?
Наши глаза горят от любви и голода — осторожнее, Солнце, на них смотри.
Запевайте, сжигая лёгкие, плавя горло: "Слава тебе, Яри..."
Перед радостью нашей Солнце померкнет, жара уйдёт,
Наша любовь окутает землю прохладой, прольётся дождём,
Наша любовь превратится в тёплую землю, влажный её перегной...
Это приказ: будьте счастливы. Веселитесь. Любой ценой.
У вас чудесная аватарка
И вот тут проблема - как это понимать.
Потому что эти стихи можно прочесть в банальном анти-тоталитарном ключе, и тогда приказ Берендея будет оцениваться резко отрицательно.
А я понимаю, что ты это ставишь в контекст "подчинение чувств воле", и Берендей будет очень положительный...
Но это мы снова упираемся в проблему культурного кода, который у тебя на 180 градусов к массовому сознанию.
И да, поправь: "Если против Ярила" - "против Ярилы". Первое склонение.
И вот тут проблема - как это понимать.
Потому что эти стихи можно прочесть в банальном анти-тоталитарном ключе, и тогда приказ Берендея будет оцениваться резко отрицательно.
И снова кхм... Тут же ясно прописана эктремальная ситуация, и действия царя — это действия по спасению народа от голода. Это не искусственное нагнетание обстановки "вокруг враги", которое могло бы случиться в тоталитарном обществе — это борьба с реальным врагом, который напал первым и по причине, которую Берендей не смог бы проконтролировать (рождение Снегурочки).
Хорошо, если я ошибаюсь - и тебя поймут.