Универсальность

Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День седьмой
Ключ: универсальность
Герои: Лея Органа

А из детства, в сухом остатке, запомнились только шутки и байки,
Даже на память о погибших времени меньше и меньше.
Хотелось говорить о друзьях, и матери, и отце – да, видно уж, не судьба и
Рассказываешь очередную шутку, чтоб остальным было проще выжить.

А сегодня за окнами снова снег, снег, снег,
Устарело оружие, поставки задерживаются почти на год,
И вокруг появились осторожные шепотки про «надежды нет»,
А сегодня за окнами снова лёд, лёд, лёд.

А из детства, в сущности, вспоминаются только чужие улыбки вскользь,
Остальное – было, наверное, с кем-то совсем другим,
У кого было своё королевство, кому побеждать были весело и легко,
Кто жил ярко и коротко, а недавно с шумом погиб.

А сегодня опять за окнами белый и ровный свет, свет, свет,
А здесь очередное собрание, разработка операций, поиски средств,
Кто-то запустил руки в волосы, слышен чей-то тревожный смех,
А сегодня говори с ними и грей, грей, грей.

И они, засыпая, вспоминают детство и улыбаются воспоминаньям,
А тебе нечего вспоминать: ты генерал, а не принцесса и чья-то там дочь,
И в памяти – только универсальный набор из пары баек, кучи сводок и отчётов с заданий,
И снегопад не прекращается уже десятую ночь.

@темы: Звёздные войны, Семь мгновений

---

Смысл жизни

Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День шестой
Ключ: смысл жизни
Герои: Лея Органа-Соло

«При этих словах Люка сердце Леи как будто на миг остановилось. Генерал Восстания с пугающим, отчаянным бессилием осознавала, что она – плоть от плоти Палача Империи. Она ясно, до оцепенения ясно чувствовала, что на каждом её поступке лежит тень его мыслей и воли».

Лея закрыла файл. Это был отрывок из недавно вышедшей книги о ней – от битвы при Эндоре до захвата Корусанта. Книга была пафосной, наивной, и всё же удивительно искренней, и это радовало Лею. В последнее время, когда мир с Империей был заключён пять лет назад, всё чаще стали появляться бесконечные статьи и даже книги, где развенчивали Восстание и его героев, в первую очередь Мон Мотму и саму Лею. Она не удивлялась – примкнувший к республиканцам после захвата Корусанта Фей’Лиа стремился избавиться от конкурентов среди старых повстанцев. И вот, среди бесконечного потока далеко не всегда справедливой ругани, появилась эта книга. Как отметила Винтер в комментарии к ней, она популярна среди подростков Среднего кольца, и это радовало ещё больше. В основном, Лею поддерживали военные и жители планет, примкнувших к Альянсу первыми – а теперь книга о ней волнует подростков, которые знают войну в основном по рассказам и учебникам. «Надо профинансировать выпуск аналогичных книг о других лидерах Восстания, это оказалось действенным дополнением к созданию образа моего блока как истинных республиканцев» - подумала Лея и приготовилась просматривать сводку собственных упоминаний в СМИ дальше.
За окном её квартиры на Корусанте наступала ночь. «Снова заработалась допоздна» - отстранённо подумала Лея. Разобрать ей осталось немного, и она снова открыла файл с недавно вышедшей книгой – то ли из любопытства, то ли чтобы ещё немного времени не думать о своих ошибках. Она нашла абзац, на котором остановилась, и продолжила чтение.

«Лея вдруг подумала, содрогаясь от собственных мыслей: «Если это так, и я – дочь Вейдера, то смогу ли я построить Республику, чистую от эха его чёрной души?» Она смотрела в небо, не в силах пошевелиться, и понимала: вся её жизнь лишилась смысла».

Лет пятнадцать назад Лее бы не понравилось это описание – эмоциональное и совершенно недостоверное. Тогда, на Эндоре ей пришла в голову только одна мысль: «Вейдер небезразличен к своим детям. Если я попаду в плен, это сможет помочь мне выиграть время, или даже что-то кроме времени». И описания того, как она то внезапно решает попытаться полюбить отца, то, как здесь написано, «теряет смысл жизни», раздражали Лею.
А теперь она смотрела на них так, как взрослый смотрит на любопытство ребёнка: и смешно, и порой нелепо, но за этой нелепостью стоит жажда знаний и вера в собственное будущее. Люди, которые вдохновенно пишут и читают о сложных чувствах Леи к отцу, не знают войны. Они хотят драмы и страшных потрясений и при этом совершенно не умеют ценить простую жизнь и простые чувства. И эта наивность грела сердце Леи сильнее политических побед и самых достоверных описаний её мыслей. На секунду она подумала, что если отмести всё лишнее, всю борьбы за власть и усталость, то её смысл жизни именно в этих наивных книгах – в простом знаке того, что появилось новое поколение – тех, кто не помнит войну.

@темы: Звёздные войны, семь мгновений

---

Медиа

Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День пятый
Ключ: медиа
Герои: Лея Скайуокер, Люк Скайуокер, ОЖП, Депа Биллаба, упоминается Энакин Скайуокер
Примечание: всё из той же АУ про юнлингов

Старшая и Сполох встречались часто, почти каждую ночь. Сначала, когда ментальная связь была ещё слабой, они договаривались о месте встречи заранее, потом один просто громко думал «Помнишь забытый коридор? Этой ночью жду там», и второй приходил. Говорили о разном – чаще о своей жизни, друзьях, знакомых и напарниках по самоволкам. Сполох как-то рассказал, что сбежал из Храма на три дня: чинил дроидов в забегаловках, ел потом там же, спал в оставленных на ночь аэротакси и просто уходил как можно дальше от Храмового и Правительственного кварталов – туда, куда юнлингов не водят на экскурсии с воспитателями. Старшая сбегала только на одну ночь, но почти каждый месяц, и ловили её всё реже и реже. Она рассказала Сполоху, как в один из первых побегов думала вылезти из окна первого этажа, а потом спуститься по стене метра четыре на телекинезе. Сама она спустилась легко, а младшая на середине пути сорвалась – и старшая подхватила её и ещё метр ползла по почти отвесной стене, одновременно удерживая напарницу в воздухе. Впрочем, захватывающих и немного страшных историй находилось много у каждого, и за две недели знакомства они не рассказали и половины.

Часа за три до сна юнлинги собиралась невдалеке от жилых комнат на вечернюю медитацию. Воспитатель Эльгрин ждал мальчишек из группы Сполоха в небольшой зале с потолком – смотришь вверх на него, и глаза отдыхают, а усталость и тяжёлые мысли как будто улетают вверх и прячутся где-то среди тонкого слоя пыли, который ночью сотрёт дроид-уборщик, а тебе становится легко и свободно, и всё тяжёлое кажется не многим важнее пылинок на потолке и стенах. А потом воспитатель притушит свет, и полоток как будто слабо засветится бледно-серым, как осеннее небо незадолго до восхода, а каждый из юнлингов по очереди заговорит о своих тревогах и радостях, и через некоторое время Эльгрин закроется в Силе, чтобы не мешать малышам.
Сполох любил вечерние медитации – за теплоту и мягкую полуулыбку, которая часто мерещилась ему среди стен комнаты, за отдых после непростого дня – и часто перед какой-нибудь безумной затеей на ночь, а в последнее время и за то, что именно на них сестра давала знак, где им встретиться ночью. И сейчас от вошёл в зал, усталый и счастливый после дополнительной тренировки, весело кивнул своим и потянулся к ним Силой.

То ли вечер, то ли ветер – и мальчишка, и обманщик. Станет проще – заморочит, станет горше – успокоит, нерассказанная сказка, то ли ветер, то ли мальчик, если слышишь и не веришь – бог с тобою, бог с тобою. Говорят, что то, что было, убегает вдаль навеки, а оно порой приходит, и играет, и смеётся. Ты себе казался сильным, умным, правым человеком – так посмотрим, как сегодня твоя карта повернётся, кем казался – тем не будешь, ни когда-то, ни однажды, только прошлое приходит, мутит воду, крутит ветер. То ли вечер, то ли веришь: нынче врёт, увы, не каждый, прошлое давно у дома, оплетает окна сетью....
И тихий и твёрдый голос резко врывается в ткань медитации: через три часа жду тебя у входа в зеркальный зал архива.

Сполох огляделся – остальные не почувствовали голоса старшей – и вновь вошёл в медитацию.

***

Когда Сполох пришёл, старшая и младшая уже ждали его. Старшая радостно и облегчением улыбнулась ему, а младшая посмотрела странно – то ли равнодушно, то ли с насмешкой. И черты её лица, обычно мягкие и приятные, вдруг показались Сполоху резкими и пугающе-красивыми, как будто это лицо не человека, а роскошной и старинной каменной статуи.
- С младшей всё в порядке? – спросил он старшую.
- Была в рейде, - оба тревожно замолчали.

... Медитации есть разные, это знают все юнлинги. Есть обязательные утренние и вечерние, есть тренировочные, есть те, в которые входишь без взрослых, просто чтобы отдохнуть или посмотреть что-нибудь в Силе. А есть рейд, и это иногда опасно даже больше, чем самоволка на несколько дней. Обычно говорили, что это очень глубокая медитация, но это не совсем так. Во время рейда юнлинг становится в Силе неотличимым от взрослого, иногда даже сильнее некоторых. А потом, после возвращения, становится другим – не взрослее, не сильнее, не мудрее. Просто не совсем собой. Иногда это бывает красиво, и взрослые говорят что-то о таланте и Свете с большой буквы, иногда – странно, и тогда он как будто забывает всех, с кем раньше дружил и становится равнодушным почти ко всему вокруг. Обычно ушедшие в рейд через несколько дней возвращаются к себе, но редко – меняют характер полностью, и тень того нечеловеческого равнодушия остаётся в их поступках всегда.

- Что произошло? – Сполох говорил отрывисто, хотя обычно его тон был мягче.
- В общем, - старшая напряглась всем телом и заговорила ровно, уверенно и строго, - я решила, что глупо строить теории просто на ощущениях, и нам надо проверить данные из центра заключения Храма. Там был допуск только для магистров, и я предложила младшей помедитировать, чтобы найти тайные проходы, если они есть. А она ушла в рейд, и теперь говорит, что может скопировать подпись в Силе магистра Кеноби и провести нас. Я пыталась её остановить, но она закрыла сознание.
Младшая медленно повернулась и заговорила. Её голос был мягким и даже приятным, но его тембр стал недетским.
- Мы пойдём втроём, я проведу, а вы будете искать информацию. Коснитесь своими сознаниями моего, но будьте осторожны – вы не должны уходить в рейд сами.
Старшая и Сполох кивнули. Они чувствовали себя странно: оба привыкли, что младшая всегда идёт за ними, помогает, но никогда не принимает ключевые решения сама. А теперь она вела их, и была права.

Сполох потянулся в Силе к младшей, старшая сделала то же, и они вошли в зал, совершенно случайно двигаясь в ногу. Вытянутый вверх зал был сделан из полупрозрачного пластика, похожего на зеркальное стекло. Под легко и мелодично позванивал при ходьбе, а рядом был младшая, сама напряжённая как струна.
Динь! – то ли шаг, то ли отзвук чужой близости к миру.
Динь! – то ли звенит пол под ногами, толи чьи-то мысли сплетаются в простую и, наверное, красивую мелодию.
Динь! – то ли свет мерцает под потолком, то ли слова о свете, которые заучивал на уроках философии, вдруг становятся для кого-то рядом знакомой и почти обыденной жизнью.
Динь! – то ли твоё отражение на стенах, то ли будущее становится немного виднее, чем обычно.
И мягкий голос младшей, теперь такой похожий на этот звон: «Всё, рассоединяемся, и я выхожу».

***

- Нашла! – старшая хотела крикнуть это радостно, но в её голосе звучал испуг.
- Ну что? – спросил Сполох.
- А ничего, - старшая снова заговорила ровным и спокойным тоном, - Энакин никуда не сбегал. Каждый день Дроид приносит ему пищу, замеряет температуру и давление. Хотите – гляньте, и нам пора.
И снова брат и сестра чувствовали себя странно. Надо было вздохнуть с облегчением оттого, что изменник не сбегал, а становилось жутко. Оба слишком привыкли думать об отце за последнее время и вдруг представили себя на его месте, без Силы и общения.

Резко открылась дверь, и старшая первой вышла из оцепенения. На пороге стояла смуглая женщина с проседью в тонких прямых волосах. Одета она была просто, даже проще, чем одеваются обычные рыцари, но держалась так, что по ней было видно: она считает свою власть настолько очевидной, что имеет право открыто отказываться от роскоши. Женщина посмотрела на детей внимательно и оценивающе, но без снисхождения.
- Магистр Биллаба, - произнесла она спокойно. Старшая подумала, что эта женщина не боится представиться детям первой.
- Лея Скайуокер, - старшая отчего-то не только не боялась, но и почти не стеснялась говорить, - а это Люк Скайуокер и Корла Изинди.
- Вы пришли сюда из-за Энакина? – в её голосе не было ни тревоги, ни тени подозрения в чём-то не ясном ещё до конца, которую старшая часто чувствовала при разговоре с Йодой.
- Да, - ответила она так, как будто ей было нечего бояться.
- Вы знаете, что он теперь не здесь. И я знаю, и каждую ночь подделываю данные из камеры.
При этих словах старшая и Сполох почувствовали облегчение – неуместное и странное. Побег Энакина оказался правдой, магистр ордена – предательницей, а им спокойно, как будто они давно ждали именно таких новостей.
- А почему? – спросила старшая.
- Я сама прошла многое из того, что и он. Тоже наполовину тайное увлечение Тёмной стороной, потом – война, желание победить любой ценой и в итоге безумие. Я тогда делала... многое, вам пока об этом рано знать, а мне тяжело говорить. Я сражалась с учителем насмерть, это, пожалуй, самое мягкое из того, что было. А потом – камера на том же этаже, где был Энакин, блокировка Силы и лечение. Не знаю, что было бы со мной, если бы не штурм. Тогда Энакин случайно сорвал блокировку, и я создала боевую медитацию. А потом я вновь стала магистром – я была им и до войны, а после катастрофы человек с опытом был нужен независимо от прошлого. Впрочем, после произошедшего мне всё равно не доверяют в некоторых вопросах, и я не смогла доказать совету, что для Энакина необходима либо потенциальная возможность снова работать, либо изгнание. Тогда я стала приносить ему книги, а, когда он сбежал, подделывала данные. Вот и всё. А теперь вам пора идти, а мне – работать.
Младшая подобралась поближе. Она стала снова немного похожей на себя – черты лица мягче, а во взгляде появился живой интерес.
- А где Энакин теперь? – спросила она, и в её голос почти вернулись прежние детские интонации.
- Не моя тайна, - ответила магистр Биллаба, - точнее, тайна республиканской службы безопасности.
Трое сразу смолкли, но это было спокойное молчание. Магистр медленно ушла, и дети долго провожали её глазами, прежде чем уйти самим.

@темы: Звёздные войны, осторожно: лайтсайд, семь мгновений, юнлинги

---

Сюрприз

Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День четвёртый
Ключ: сюрприз
Герои: Лея Скайуокер, Люк Скайуокер, ОЖП
Примечание: продолжение дня второго

В дверь комнаты, где жили две девочки-юнлинга, постучались. Старшая из них быстро, но при этом легко слезла с кровати и наскоро накинула плащ прямо на ночную рубашку, а младшая заползла под одеяло по шею и одновременно Силой открыла дверь. В комнату быстро вошла девочка-забрак лет восьми, одетая в стандартный костюм юнлинга.
- Привет, старшая, привет, малыш. Тут воспитатель Альма ушла к Лиррену день рождения праздновать. Хотите, смотаемся втроём до Храмового квартала? До лифта доберёмся спокойно, а дальше – я недавно узнала об одном коридоре, он выходит к запасному выходу, о котором уже, наверное, лет двести назад забыли. Я пока сама там не была, хочу посмотреть.
- Привет, Шуршунчик, я с тобой. А ты? – она посмотрела в сторону младшей.
Та кивнула и надела очки. В них её лицо казалось немного забавным и удивительно приятным и ласковым. Она широко, но немного натянуто улыбнулась, и одежда медленно залетела к ней под одеяло.
- Ну, жду вас у лифта! – сказала Шуршунчик и вышла.

- А ты не боишься идти? – младшая сказала это тихо, как будто боялась, что её могут услышать.
- Нет, с чего мне бояться Энакина? Он же не станет рыскать по кварталам и убивать проходящих мимо юнлингов, - а сеять панику я не собираюсь. Я вообще не хочу говорить об этом с кем-нибудь кроме тебя до того, как получу неоспоримые доказательства того факта, что он сбежал и представляет реальную угрозу Ордену, - старшая говорила медленно и спокойно, но под конец в её голосе появились недетские интонации. На секунду младшей показалась, что старшая не болтает с ней, а делает доклад в высшем Совете.
- А теперь пошли. Шуршунчик совсем нас заждалась, - голос старшей снова стал бодрым, взрослые интонации исчезли.

***

В конце коридора, за колонной, была еле заметная низкая дверь – если не знать, где искать можно каждый день проходить рядом и ничего не увидеть. Но когда девочки повернулись, чтобы подойти к ней, она неярко замерцала в Силе – как отсвет рекламы на противоположной стороне дома. Из-за неё как будто запахло ветром и тем лёгким и всегда немного пьянящим ощущением, которое бывает, если выйти из-под крыши на простор, на непривычно свежий воздух, под высокое и ясное небо. Старшая стала открывать дверь, и та легко поддалась, хотя казалось: её не трогали уже несколько лет. Девочки вошли друг за другом, и в Силе промелькнуло ощущение тепла – как будто рядом стоит старший друг и улыбается весело и ободряюще.
Коридор должен был казаться страшным: в темноте были с трудом заметны упавшие балки и кучи какого-то мусора на полу, но в Силе не было отблеска опасности. Наоборот, все неприятные места чувствовались удивительно ярко, а ощущение поддержки чувствовалось всё сильнее. Старшая включила фонарик, и девочки пошли вперёд.

Они шли уже долго, когда в Силе появился отблеск кого-то незнакомого – нет ощущения страха, только весёлое любопытство.
- Наверное, ещё один в город сбежал, - сказала Шуршунчик.
- Давайте подождём его, - предложила старшая. В Силе к чужому любопытству примешивалось что-то странное и незнакомое: то ли застарелая боль и усталость, то ли радость – та, от которой плачут, то ли тревога. Старшая потянулась за этим ощущением, младшая и Шуршунчик стали как будто слабее видны, а незнакомец – сильнее, и старшая почувствовала у него ощущение, похожее на своё собственное.

Не бойся, малыш, пока это лишь трава, всего лишь трава спокойно растёт в камнях, не надо молчать, бояться, кого-то звать, а просто живи, дыши и расти в меня, не бойся, малыш, пока это лишь судьба, всего лишь судьба – возьми её и неси, не стоит сейчас сражаться и погибать, а просто живи, насколько хватает сил, а просто расти, как будто трава в камнях, и помни: судьбу не вырвать и не отнять.

Младшая увидела первой, как к ним приближался светловолосый мальчик с яркими голубыми глазами. Старшая оглянулась, как будто не стразу сообразила, где она оказалась, а потом напряжённо посмотрела на мальчика. Он пошёл быстрее и резко остановился, когда поравнялся с девочками.
- Привет, - сказал он, - я Сполох. Вы в самоволку?
- Да, - Шуршунчик заговорила первой, хотя обычно разговоры начинала старшая, - туда. Я Шуршунчик, это старшая и младшая, можно малыш, мелкая и всё в таком духе. Ты ведь с нами?
Сполох кивнул. Так получилось, что он встал вторым – между старшей и младшей, и со второй из них у него завязался разговор. Это был один из тех разговоров то о себе, то ни о чём, которые обычно сразу забываются, но после которых всегда решаешь для себя, сложится ли с этим человеком дружба. Младшая и Сполох говорили легко, постоянно то смеялись, то пытались создать простые и слабые узы Силы, постоянно переделывали их и снова смеялись. Шуршунчик иногда подхватывала разговор, и только старшая напряжённо молчала. Она слушала что-то своё в Силе, напряжённо, как в глубокой медитации или перед боем.
Вдруг она резко заговорила:
- Как тебя зовут? Не у нас, а твоё настоящее имя.
- Люк, - ответил мальчик, - а что? В его голосе не было удивления, как будто он давно ждал такого вопроса.
- А какая у тебя фамилия?
- Скайуокер. А у тебя – тоже, - в этом вопросе была то ли тревога, то ли любопытство.
- Угу, - старшая ответила радостно и как будто с облегчением, - Лея Скайуокер.
- Вот так сюрприз! – весело и озорно крикнула Шуршунчик, - поздравляю с находкой. Теперь тебя надо с нашими познакомить, а старшую – с твоей группой. Завтра ночью мы все и встретимся, скорее всего, в тренировочном зале, если нас сегодня не спалят. А вы в Силе так классно вместе выглядите, как будто новая звезда зажглась, вот честно.
Шуршунчик говорила ещё долго, но её слушала только младшая. Сполох и старшая шли, не думая о материальном мире, а только слушая Силу друг друга.

Это было странное ощущение – как будто воздух вдруг стал удивительно, до лёгкого головокружения свежим, как будто старая рана, к которой настолько привык, что редко её вспоминаешь, перестала ныть, и идти теперь легко-легко, и нет заброшенного коридора, а есть только ты, твой брат и бескрайний мир вокруг. Это было странное ощущение – говорить с едва знакомым человеком без слов и видеть чужую жизнь, на первый взгляд похожую на обычные дни сильно одарённого юнлинга, но вместе с тем полную смутной тревоги, поиска чего-то загадочного и, наверное, прекрасного. Было странно – видеть у другого собственные тревоги, то же смутный страх вокруг и недомолвки старших. Было странно и удивительно хорошо – чувствовать, как рядом кто-то большой, сильный и надёжный как будто обнимает тебя и брата, и от его сильных, но ласковых прикосновений становиться легко, а между тобой и братом как будто рушится стена из чужих страхов и непрожитых вместе лет.

- Эй! – крикнула Шуршунчик, - давайте обратно в реальность, мы выходим в город.
Старшая и Сполох вышли из медитации и рассмеялись: они шли, неверное, минут пятнадцать и не помнили дороги. Старшая открыла дверь так же легко, как и в первый раз, и они вышли в город.
- Давайте я пройду вперёд гляну, нет ли ту взрослых из Храма, - предложила Шуршунчик. Старшая кивнула, и она ушла вперёд.

Когда она отошла достаточно далеко, старшая повернулась к Сполоху и напряжённо спросила:
- Скажи, ты когда-нибудь чувствовал пустоту рядом?
- Ты об отце? – будничным тоном спросил Сполох.
- Да. Кто-нибудь ещё знает? – тон у старшей деловой и недетский.
- Нет, только я – уже года два, - Сполох ответил тем тоном, каким говорят о давно привычных вещах.
- Ясно. А я младшей рассказала.
Брат и сестра долго молчали. Над городом носились аэкокары, горели всеми цветами вывески, и где-то далеко среди улиц и уровней, среды миллиардов разумных и их мыслей с трудом была видна пустота в Силе, и двое детей осторожно смотрели на неё.

@темы: Звёздные войны, осторожно: лайтсайд, Семь мгновений, юнлинги

---

Слово

Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День третий
Ключ: слово
Герои: Лея Органа, ОМП, ОЖП

А они говорили, что «смерть» - это простое и ясное слово,
И не стоит мечтать о встречах с мёртвыми: это сказки и их не бывает,
А ночью принцессе снились снова и снова
Скорый поезд, и синее небо, и молодая трава.

А в поезде не смолкали шутки, и в окна влетал чуть бодрящий ветер,
И в кармане был билет до Алдеры и пара кредиток – так, про запас.
И хотелось жить, и смеяться, и каждому, кого встретишь, верить,
И война была далеко, и было весело и безопасно.

И какой-то рыжий юноша сел на скамейку напротив,
Улыбнулся, как улыбаются подруге детства,
И сказал, беспечно, тепло и удивительно просто,
«Я до Роменны, она затонула недавно – да что тут сделать?

Мне говорили, что «смерть» – это просто слово, и другие о ней забывали скоро,
И жили спокойно дальше – но вряд ли так сможем мы.
А интересно, сколько ехать от Алдеры до Нуменора:
Метров пять? Сорок три парсека? Пятнадцать миль?»

И он смеялся, и рассказывал о своей погибшей земле,
А принцесса в ответ рассказывала о своей,
И они были искренними, как будто обоим по восемь лет,
И смотрели в окно, и шептали «Скорей, скорей...»

А напротив сидел веснушчатый семилетний паренёк с Ард Гален,
А рядом с ним – немолодая красавица из Лаан-Ниэн,
И он забрался в её кресло с ногами
И уже несколько часов рассказывал байки – страшные и смешные.

А поезд проезжал Помпеи, и знатный господин в роскошной тоге
Выходил, а за спиной у него был футляр с гитарой,
И лицо его было счастливым, пусть и немного строгим,
И отчаянно молодым – хотя и почти что старым.

И принцесса провожала глазами всех, кто входил и кто выходил,
Кто не умел прощаться с погибшими землями и городами,
Ей не хотелось ни скорбеть, ни оставлять свою скорбь позади,
А только улыбаться каждому оборванному мальчишке и знатной даме,

А когда объявили «Следующая остановка - Алдера»,
В воздухе запахло свежевыпавшей росой и чистотой дворца,
И небо за окном было высоким и прозрачно-белым,
А дорога петляла вдоль по этому небу, и не было ей конца.

И принцесса попрощалась с рыжим роменцем, мальчишкой и его новой знакомой
Так легко, как будто видела их каждый день уже много лет,
И пошла по мокрой траве к своему дому
По своей земле, по погибшей своей земле.

А трава была холодной и щекотала ноги,
Вдалеке было слышно, как мама смеётся среди друзей,
И принцесса шла по протоптанной пару дней назад дороге
По тропе своей, по земле своей, от следов на траве и до самого неба своей.

Кто, когда говорил, что «смерть» - это чёткое и ясное слово?
Кто считал, что между жизнью и смертью границу не перейти?
Этой ночью принцесса возвращается домой снова,
И только новые и старые друзья встречают её в пути.

Вот джедаи говорили когда-то, что смерти нет,
А принцессе снится, что на самом деле так,
За окном уже пятый день идёт снег, и принцесса смеётся во сне,
И тишина рядом с ней оглушительна и чиста.

@темы: Звёздные войны, Семь мгновений, стишата

---

Иллюзия

Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День второй
Ключ: иллюзия
Герои: Лея Скайуокер, ОЖП, Шаак Ти, Оби-Ван Кеноби, упоминается Энакин Скайуокер

На Корусанте наступила ночь, но жизнь в городе продолжалась. Стремительная и ритмичная музыка с роскошных вечеринок была слышна даже в Храме джедаев, а отблески огней верхнего города медленно двигались по стене комнаты, где жили две девочки-юнлинга. Отбой был уже давно, но ни одной из девочек не хотелось спать. Старшая, высокая и с двумя забавными пучками, сидела на подоконнике, прижавшись лицом к окну, и задумчиво смотрела на ночное небо; а младшая, низкая и с вечно растрёпанными кудряшками, лежала на кровати соседки и крутила в руках свои круглые очки, пытаясь пускать ими разноцветные зайчики.
Днём их комната казалась маленькой и простой – две больших кровати и тумбочки рядом, столик с широким зеркалом, высокий шкаф у стены. В ней было всё, что нужно юнлингу девяти лет, но при этом она похожа скорее на гостиничный номер, чем на дом. Сколько не живи в такой комнате, всё равно кажется, что остановился там на пару дней, а завтра пора собрать за десять минут свои вещи и уехать. Но ночью эта комната становилась иной – почти волшебной. Высокий потолок был еле виден в темноте, и легко было представить: по ночам потолок исчезает, и вместо него появляется космос, далёкий-далёкий, холодный и удивительно красивый. Простая обстановка комнаты как будто растворялась в темноте и разноцветных отсветах ночного Корусанта, и только зеркало слабо светилось в темноте то ярко-розовым, то зелёным, то синим. И простая неуютная комната казалась то дворцом в подводном мире, то одиноким и роскошным домом на астероиде.

Но старшая девочка не думала теперь ни о космосе, и о подводных замках. Она вглядывалась куда-то вдаль, и младшая чувствовала её тревогу. Она пыталась расслабиться и не волноваться за старшую, но не выходило. Наконец она сказала:
- Всё в порядке? Что ты там ищешь?
Старшая медленно повернулась и свесила ноги с подоконника.
- Там, где-то далеко от Храмового квартала, есть пустота. Я не знаю, что это, но я не чувствую это место в Силе, как будто его вырвали. Я вижу эту пустоту уже года два, но раньше это было так слабо и неровно, и мне казалось, что это мираж. А сегодня я чувствую её так ясно, почти как тебя.
- Ладно, сейчас гляну, - ответила младшая.
Она привыкла доверять своей подруге: та была очень сильной одарённой, и большинство техник Силы у неё получались красивее и быстрее. Она всегда чувствовала, где проходят взрослые и насколько они внимательны, когда подруги сбегали из Храма в самоволки, умела лазать по вентиляционным трубам и никогда не оступалась там в кромешной темноте. И только медитации получались у младшей гораздо лучше – старшая всегда либо не могла сосредоточиться, либо пугалась чего-то и резко выходила из медитации, как только у неё начинало получаться. А вот младшая медитировать любила и умела.
Она привычно потянулась к Силе, и комната, блики и старшая с её тревогой как будто исчезли.

Этот ровный свет достался тебе и мне, золотой луне, что тихо поёт во сне, по дороге вверх не стоит прощаться с ней, просто слушай лунную песню. Это мы идём из «некуда» в «никуда», в золотую даль, где ровно горит звезда, по дороге вдаль, что было твоим – отдай, не прощаясь и не тоскуя. На дороге вдаль – надежды и миражи, и чужая жизнь мерцает, растёт, дрожит, этот ровный свет поможет тебе сложить твою жизнь и лунную песню.

- Я чувствую что-то странное, - младшая вышла из медитации, - как будто Сила к чему-то готовится и ждёт чего-то от нас. А пустоту – я поймала что-то такое, как будто между человеком и Силой стоит стена, и он прорывается сквозь эту стену. Ничего не понимаю, а ты?
- А я совсем запуталась, - ответила старшая.
- Может быть, попробуем поговорить с магистром Йодой. Он-то точно разберёт, что мы такое насмотрели.
- А знаешь, я не хочу с ним говорить. Мне иногда кажется, что он меня боится и подозревает в чём-то, – старшая говорила быстро, надеясь перевести разговор на другую тему.
- Странно, я как-то не верю, чтобы Йода тебя боялся. Он ведь недавно победил последнего ситха – а ведь тот один убил четырёх магистров.
- Давай не о нём. Лучше я попробую сама помедитировать, а ты меня подхватишь, если что-то пойдёт не так.
- Ну ладно, давай.
Старшая потянулась к Силе, но комната не исчезла, а отсветы как будто стали ярче.

За окном закат – ослепительно, до тёмных пятен в глазах алый. Вместо стены между комнатой и коридором каменная крошка – след взрыва. Коридор перегородила упавшая колонна, из под неё видны тела в доспехах, уже мёртвые. У основания колонны нет следов взрыва, только неровный скол – как будто она упала сама.
По коридору идут двое – мужчина и женщина-тогрута. Её лицо кажется удивительно мягким и приятным, несмотря на усталость. А на его лицо, правильное и красивое, смотреть тяжело: слишком резкие черты, слишком тяжёлый взгляд.
- Итак, - мужчина говорил ровно, как перед камерой, - Вам удалось захватить Энакина в плен. Как это было?
- Депа и Коулман смогли создать основу для боевой медитации и ввели в неё весь орден. Это было, конечно безумие и нарушение всех пунктов ТБ одновременно, - женщина нервно засмеялась, - у нас даже дети стали сражаться на уровне воевавших взрослых. Выглядело, наверное, безумно эффектно, но я не на это смотрела. А вот в Силе юнлинги были... знаете, иногда старые воины как будто растворяются, и так светятся изнутри, что даже своим подойти страшно. Но это воины, а не дети!
- Успокойтесь, всё уже прошло, - мужчина говорил мягко, но это была, скорее, мягкость профессионального психолога, чем человека, который искренне сочувствовал.
- Конечно, прошло, - женщина справилась с волнением, - так вот, я была с юнлингами. Энакин вошёл с небольшим отрядом, хотел связать поединком меня, а дети тоже бросились в бой. А они ведь были в медитации, и сражались потрясающе грамотно, и техника недетская у них откуда-то появилась, и связь с Силой, и всё...
- Ясно. Рассказывайте дальше.
- И всё. Я плохо помню, как сражалась – как будто это была не я, а потом Дарра отрубила Энакину ноги, а Эан парализовал его. Клоны из того отряда погибли все, и вообще, из нападавших погибло большинство.
- Спасибо за рассказ.
Мужчина и женщина долго шли молча. Он напряжённо обдумывал что-то, а она пыталась медитировать. Наконец женщина заговорила:
- Раз уж мы об Энакине. Сейчас мы собираемся – все то выжили из Совета: я, Вы, Йода, Коулман и Депа, обсудим новый состав и приговор ему.
- Сейчас? – в голосе мужчины мелькнула тревога.
- Да, Мотма просила разобраться с этим к восьми часам, ей это нужно для речи на инаугурацию.
- Хорошо.
- Йода и Коулман хотят исключить его из Ордена и передать республиканскому суду, Мотма хочет сделать показательный процесс, а Депа надеется исправить его.
- И насколько серьёзно она верит в это «исправление»? – Мужчина оживился, - Я-то не очень верю, но она сама прошла что-то похожее...
- По-моему, сейчас Депе просто хочется почувствовать себя хорошей, правильной и нужной, - холодно сказала женщина.
- Ясно. А что думаете вы?
- Наверное, я не права, но Мотма хочет смертный приговор. А я хочу чтобы он жил, и желательно подольше, - она зло и невесело улыбнулась, - когда будем обсуждать приговор, я предложу отсечение от Силы и заключение в одиночной камере потом. пусть он годами не будет видеть людей. А что думаете Вы?
Несколько шагов мужчина молчал.
- Это наше орденское дело, - резко и очень уверенно сказал он, - положение джедаев и так серьёзно пошатнулось, и не сейчас нам позволять светским выносить приговоры нашим членам. А по поводу собственно приговора – я согласен с Вами.
Мужчина вызвал лифт, и двое уехали.

Полуразрушенный коридор медленно превратился в привычную, уютную комнату. Старшая тревожно огляделась, как будто не сразу поняла, где она. Младшая сидела, свесив с кровати ноги, и напряжённо вслушивалась в Силу.
- Ну что, - спросила она с тревогой.
- Я видела что-то странное: разрушенный коридор, двое говорили там об Энакине. Знаешь, это, наверное, звучит безумно, но, по-моему, Энакин сбежал. А мы его чувствуем.
Младшая молчала.
- А ведь всё сходится, - сказала она погодя, - и пустота в Силе и то, что ты её чувствуешь.
- А что? – старшая говорила бодро, но в её голосе был слышен испуг.
- Он твой отец. И Узы Силы у вас есть, несмотря ни на что.

Огни Корусанта медленно гасли. Наступал рассвет, и небо медленно светлело. Две девочки напряжённо смотрели в окно, как будто провожая своё детство.

@темы: Звёздные войны, осторожно: лайтсайд, Семь мгновений, юнлинги

---

Шарф

Флешмоб "Семь мгновений Леи"
День првйе
Ключ: шарф
Герои: Лея Органа-Соло, Джейна Соло, упоминается Джейсен Соло

- Ну вот, мам, теперь я совсем здоровая. Врачи меня дня три в бакте держали, говорили, что лечение почему-то проходит труднее обычного, - Джейна говорила мягко, как будто немного смеясь над собой. У неё было свежее, отдохнувшее лицо; из него ушёл и аристократизм, и резкость, какая бывает у долго воевавших людей.
Лея медленно обернулась. Её лицо было красивым и строгим, его черты казались непривычно правильными, как будто на фотографии с обложки журнала. Она была одета в светлый закрытый комбинезон, бежевый шёлковый шарф свободно лежал на её плечах. Она улыбнулась Джейне – и той на секунду показалось, что Лея не здоровается с дочерью, а позирует для общего фото на пресс-конференции.
- Здравствуй, я рада тебя видеть, - Лея говорила медленно и очень чётко.
Джейна молчала. Она впервые в жизни не знала, что сказать маме. Между ними бывали и глубокие ссоры, и долгое отчуждение, но Джейна всегда понимала, что Лея чувствует и чего ждёт от неё. А теперь – не могла понять.
- Здравствуй, мама, - Джейна продолжила говорить так же мягко и немного беспечно, - вот я и дома. А я закончила войну – именно я, представляешь?
- Представляю, - в голосе Леи показалось напряжение, - Завтра тебя представят к награде. Убийство Дарта Кейдуса – то немногое, что работает одновременно на меня и на Даалу. Так что твоя слава пригодится мне, а Даала не будет мешать.
Джейна облегчённо вздохнула про себя. Маме просто тяжело – у неё погиб сын. Сын может быть врагом и ситхом, но горе от его гибели остаётся горем.
- Мам, давай о делах не сейчас, - Джейна старалась говорить ласково, но при этом с уважением, - я вернулась, мы победили.
Лея снова улыбнулась – не холодно, даже как будто искренне, но Джейне стало неуютно от этой улыбки.
- Нет, Джейна, у нас мало времени, - Лея говорила размеренно, но при этом перебить её было очень трудно, - На награждение ты пойдёшь в плаще джедая, но без меча. Плохо, что ты отрезала свои волосы: длинные идут тебе сильнее.
- Так было удобнее сражаться, - Джейна сказала это резко и быстро.
- Ясно. Так вот, награждение в три. В одиннадцать мы выезжаем, в девять прибудет стилист.
Джейна тревожно молчала. Это был неправильный разговор – не о делах должны говорить мама с дочерью после победы, не о делах должны они говорить после гибели сына. Мама почему-то решила, что если её сын стал врагом, то она не имеет права испытывать горе после его смерти. Точнее она считала, что должна радоваться – вот только испытывать радость не получалось. И она просто пыталась убежать от себя.
А вот Джейна бегать от себя не любила.
- Мам, - от прежней мягкости в голосе Джейны не осталось и следа: она говорила чётко, выделяя каждое слово, - не надо о работе. У тебя погиб сын, и это нормально. Сыновья погибают у многих, в том числе и если они – враги. И оттого, что тебе тяжело, ты не становишься предателем.
Лея посмотрела на дочь холодно и немного удивлённо, чуть погодя в её взгляде как будто появилось тепло, а потом она вдруг рассмеялась. Она смеялась звонко и заливисто, как будто ей было не шестьдесят, а двадцать лет, смеялась так, как будто она стоит в мусорном отсеке Звезды Смерти, и стены пару секунд назад перестали сдвигаться.
- Джейна, - Лея сдерживала смех, - а тебе не приходило в голову, что это у тебя погиб брат? Тебе не приходило в голову, что это ты убила своего брата? Это тебе должно быть плохо и это тебя надо поддерживать! Какая же я глупая, Сила, какая же я глупая!
Джейна вздрогнула – и расхохоталась сама.
- Какие же мы обе глупые, мама! А знаешь, - к Джейне вернулся её прежний мягкий и расслабленный тон, - а я не чувствую горе. Я даже радости и толком не чувствую, только облегчение. Мне теперь, после убийства, так свободно и хочется отдыхать. Я ведь к тому поединку целый год шла, тренировалась, запрещала себе даже думать о том, кто Кейдус – мой брат и когда-то был моим другом. А теперь всё закончилось, больше не надо жить только одной целью, теперь ведь можно просто жить! Говорят, если долго хотел убить кого-то, то потом чувствуешь опустошение, бессилие или ещё что-то плохое, а я вот не чувствую. Так что мне легко, а ты тоже расслабься, мам, и не надо меня жалеть.
Лея посмотрела на дочь ласково и горько. Прежняя пугающая красота исчезла – лицо стало мягче и как будто старше, морщины стали более заметны, а глаза потеплели. Лея подошла к дочери, положила ей руку на голову и обняла за плечи другой. Конец её шарфа лёг на щёку Джейны, и та не стала его сбрасывать.
- Да, Джейна... Бедная ты моя, бесстрашная ты моя Джейна. Что нам с тобой делать, сама не знаю, - Лея погладила дочь по голове, непривычно-короткие волосы щекотали руку.
Джейна прижалась к маме, сама не зная, для чего. Она уткнулась лицом в мамин шарф - он был мягким и немного скользким, и Джейне показалось, что он как будто гладит её лицо. Она стала общаться с мамой поздно: только с десяти лет ни стали часто видеться, а жить в одном доме – уже после Юужань-вонгской войны, когда Джейне было за двадцать; и Лее редко приходилось ласкать дочь. Но теперь и матери, и дочери показалось, что это просто и даже обычно – прижаться друг другу, думать о чём-то тяжёлом, но при этом светлым, для чего не нужны слова.
- Бесстрашная моя Джейна, - повторила Лея, - ты даже не знаешь, что ты с собой сделала. Ты даже не стала холодней, не замкнулась в себе – просто запретила себе чувствовать всё, что связанно с Джейсеном. Но это ничего, всё пройдёт, у нас всё будет по-настоящему хорошо.
Лея улыбнулась сквозь слёзы. Теперь её лицо, заплаканное и усталое, казалось молодым и почему-то красивым. Она хотела поправить шарф, но Джейна вжалась в него лицом, и Лея не стала её трогать.
А самой Джейне было странно – прежняя лёгкость ушла, но на её место не пришло ничего. Ни радости, ни тоски, ни даже опустошения. Она долго стояла, уткнувшись в мамин шарф, как будто ей не тридцать, а какие-то десять лет, и не думала ни о чём.
Через некоторое время Лея отпустила руку, и Джейна подняла голову. Лея сняла шарф и накинула его на шею Джейне.
- Он твой, возьми его. Если станет тяжело, или, наоборот, слишком легко, то накинь его и вспомни – что понадобится, то и вспомни.
Джейна поправила шарф и ответила маме улыбкой. Лея отошла, и её лицо стало таким же холодным и красивым, как в начале разговора, только немного мягче.
- А теперь всё, - она говорила резко, но за этой резкостью не стояло прежнего напряжения, - отдых закончился. У нас победа, и нам надо радоваться. Завтра награждение, и ты будешь героем-победителем. Не будешь казаться, а по-настоящему будешь. И в Силе рядом с тобой будет чувствоваться радость и торжество, и ничего кроме них.
- И ничего кроме них, - Джейна говорила твёрдо и уверенно, но при этом так, как будто старательно повторяла урок, - это ведь наша победа. И мы возьмём от этой победы всё, что сможем, и пусть другие почувствуют, что эта война не была напрасной, как только увидят нас. И это я, именно я закончила эту войну, и мне полагается слава и поздравления. Так, мама?
- Конечно. Ну что ж, с победой тебя!
- С победой нас с тобой!

@темы: Звёздные войны, Семь мгновений

---

Новая флешка

03.11.2017 в 09:46

Пишет  Эльфенок Рицка:

Мини-челлендж "Семь мгновений Леи"
Семь мгновений Вейдера
Ранее, обсуждение

Интересно, мне одной этот смайлик - - почему-то напоминает Лею?

В общем и целом все разделились на 2 группы: тем, кому хочется упороться сейчас, и те, кому хочется на Новый год.
Поэтому решила так: а зачем выбирать?

Так что сейчас, с понедельника, будет 7 мгновений Леи Органы, нашей вечной принцессы.

Семь мгновений Леи

Суть: в течение 7 дней, с 6.11 по 12.11 включительно, выкладывать по 1 драбблу (или мини), арту или иному творческому объекту на заданную тему-ключ.

Правила:
1. Соблюдать законы РФ и правила diaru.ru
2. Все творческие объекты должны быть связаны с Леей, в любой из её ипостасей (принцессы, генерала, как Скайуокер, Органа или Соло)
3. Трактовать ключи можно любым логичным способом.
4. Челлендж - дженовый и низкорейтинговый.
5. Выкладывать результат творчества в день ключа (по собственному часовому поясу) отдельным постом. Желательно приносить ссылку, после они будут собраны в каталог.

Ключи:
Пн: шарф
Вт: иллюзия
Ср: слово
Чт: сюрприз
Пт: медиа
Сб: смысл жизни
Вс: универсальность

Код обзорам

<a href="http://elfenok-ritsuka.diary.ru/p214088844.htm">Организует</a> мини-челлендж про Лею [L]Эльфенок Рицка[/L]

@темы: флешмобное, Звёздные войны, Семь мгновений

---

Флешмобное

Меня тут осалила  Эльфенок Рицка.

Правила флешмоба:
1. Нужно публиковать все правила!
2. Каждый человек должен рассказать 15 фактов о них самих!
Вот ответы на те 15 вопросов, что вам уже задали, и есть те самые факты
3. Ответивть на вопросы и придумать 15 собственных...
(Отвечаете на вопросы человека, который вас отфлэшмобил, и придумывайте свои, и закидывайте все в один пост (или несколько, как вам удобнее, в общем))
4. Тегнуть 13 человек!
5. Тегнуть обязательно!
6. Можно тегать обратно (т.е того, кто тегнул тебя)
7. Будьте изобретательны с вопросами! Но можно и копировать, в общем-то, если вопрос помогает шире раскрыть какой-либо аспект.

Ответы для

 Эльфенок Рицка
1. Утро или вечер?
Пожалуй, вечер - идеальное время для работы, всегда немного романтическое и иномирное.
2. Карандаш, ручка, перо или клавиатура?
Клавиатура. Пишу всегда сразу в дайриках (редко - сначала в ворде).
3. Если бы была возможность без всякого труда, затрат и последствий выучить что-нибудь новое, что бы выбрали?
Пожалуй, набор знаний для всероса по обществознанию. Или английскому. Или русскому. Или немецкому. Вот тут уже выбрать сложно.
4. Есть ли какие-нибудь личные традиции/приметы? Если да, то какие?
Дорога из школы домой. Включить музыку, купить вкусняшку в магазинчике, пройти по Крымскому мосту со вкусняшкой и музыкой, потом сесть в трамвай и болтать по телефону с мамой... Идеальный отдых и основное время глюченья по всем фэндомам.
5. При прочих абсолютно равных условиях: свой дом или своя квартира?
Квартира. Люблю близость города, редкий шум и огни за окном.
6. Мечта, которую сам считаешь глупой/несбыточной, но все равно хочется
Если максимально несбыточная - то чтобы люди могли лгать друг другу, и при этом их отношения не портились.
7. Сова или жаворонок?
Сова. Люблю сидеть в телефоне до часа-двух, а потом просыпаться в одиннадцать.
8. Разговор или переписка?
Разговор. Переписываться с людьми у меня, обычно, выходит только по делу
9. Где хотелось бы побывать?
Много где. Если из реального мира - то Европа, причём и западная,и восточная, и северная, Япония, Сингапур, Исландия, США... А ещё - Храм джедаев, причём юнлингом.
10. Домашнее животное, которое было/есть или с которым долго общались
У меня самой не было, но на турбазе под летним домиком жила кошка с котятами, и мы с одной компанией её кормили.
11. Вид спорта, которым действительно занимались и с удовольствием. Пинг-понг, ролики, велосипед, танцы и шашки тоже считаются
Как-то нет особо. Иногда бегаю, но редко.
12. Идеальное времяпрепровождение
Фэндомный трёп с кем-нибудь - потому что его вокруг меня, увы, мало.
13. Любимый фильм
Насчёт любимого - сложно. Но из тех, по которому сильно глючит - "Ромео и Джульетта" Дзефирелли. Причём любим он, в первую очередь, за прекрасную, по-настоящему сильную и одинокую леди Капулетти.
14. Самое долгое и/или серьезное увлечение/хобби за всю жизнь
Мода и модная фотография - пять лет назад увлекалась серьёзно, следила где-то за десятком фотографов (так что помнила наизусть больше половины работ), создавала тонны папок на пине. Теперь заглядываю туда только иногда, но всё равно модная фотография продолжает вдохновлять.
15. Любимые конфеты
Алёнка. Счастье, детство - это всё они.

Ответы для

 Darth Achernar
1. Побывать на 1000 лет в будущем или на 1000 лет в прошлом?
В будущем. Что было 1000 лет назад, я примерно знаю и вряд ли хочу это увидеть. А будущее - это интересно.
2. Любимый райтер и/или фик

Anannaz

ficbook.net/authors/379663, особенно дилогия "Правильное решение" - "Дорога наугад". Это история с очень интересно прописанным миром и героями, жёстким, но при этом очень красивым взглядом на мир "Звёздных войн". Но сильнее всего меня потрясло не это. Обычно по отношению автора у героям можно понять, кто в итоге победит, за кого болеет автор. А здесь написана где-то половина второй части, и я совершенно не представляю, чем закончится эта история - настолько автор честен по отношению ко всем героям.
3. Какой язык(и) бы выучили, если бы были материальные и прочие возможности.
Серьёзно учила бы немецкий - сейчас учу его урывками, когда есть время.
4. Какие по вашему мнению перспективы у человечества?
Сложно представить себе - сейчас прогресс развивается настолько быстрыми темпами, что понять, что станет возможно через 40-50 лет я не могу.
5. А какого будущего хотели бы, если брать ваш идеальный вариант развития?
Общества максимальной терпимости и максимальной доступностью образования.
6. Самый идиотский поступок в жизни. Жалеете или норм?
Особо крупных глупых поступков в моей жизни не было, так что - не жалею.
7. На что вроде бы бесполезное вам никогда не жалко денег?
На мороженое
8. Любимый муз.жанр, исполнитель etc.
Всяко-разная Мельница. Какое-то песни хороши, чтобы под них придумывать по дороге, какие-то - чтобы вслушиваться и вдохновляться.
9. Вредные привычки. (не обязательно стандартный набор пью-курю, хотя можно и их, а просто любые свои привычки, которые считаете вам неполезными).
Лазать по всему инету, если не получается войти в работу.
10. Что важнее в фандомной жизни - контент и его количество-качество или общение с софандомцами?
Общения с софандомцами у меня мало, а фикридерства много, так что - контент.
11. Что очаровывает/разочаровывает в человеке при новом знакомстве.
У меня редко бывает, что человек мне сразу нравится или не нравится. Если выходит общаться - общаюсь, пока ему интересно со мной, если нет - редко об этом жалею
12. Самый запомнившийся ваш фандом. (и чем запомнившийся).
Звёздные войны. Первый фэндом, по которому я стала что-то писать и находить читателей, общаться, встречать новых и интересных людей...
13. Верите ли в мистику, НЁХов и вотэтовсё?
Нет, не верю. Хотя в других мирах очень люблю курить такие темы.
14. Любимое время суток.
Вечер - и когда ещё светло, и когда уже темно. Время, когда либо хорошо работается, либо приходит вдохновение.
15. Казнить нельзя помиловать. Запятая, другие знаки препинания?
Казнить: нельзя помиловать.
/

Мои вопросы

1. Самый первый фэндом.
2. Свет, тьма, "плохой" свет или "хорошая" тьма? Можно в принципе, можно по конкретным фэндомам.
3. Что нужно для того, чтобы почувствовать себя счасливым?
4. Если бы можно было что-то изменить в каноне любимого фэндома (не просто в мире, а так, чтобы это считалось каноном в нашем мире), то что бы это было?
5. Самое атмосферное время года. Совпадает ли оно с любимым?
6. Любимые стихи.
7. Какой у вас самый странный/безумный/спорный хэдканон?
8. Книга/автор, который сильнее всего повлиял на вас?
9. Как у вас лучше получается работа - медленно и вдумчиво или на коленке за пять минут до дедлайна?
10. Любимая картина.
11. Любимый арт по какому-нибудь фэндому.
12. Насколько легко вы прощаете людей?
13. Большая компания или один-два старых знакомых?
14. Где проще общаться - в реале или в виртуале?
15. Придумывали ли вы какие-нибудь истории в детстве? Если да, то какие?/

Салю  Эльфенок Рицка,  ДайСё,  Lady Ges,  Капрал Кейн,  Тэйми Линн,  Darth Achernar

@темы: флешмобное

---

Гибрид

Это очень странная вещь: сеттинг ЧКА, которую я не читала, атмосфера какого-то постапа, детали из греческой мифологии. На Лаан-Гэлломэ росли маки, и автор их курил.

Вот город твой давно сожжён до тла,
Народ погиб - но что тебе за дело?!
Тебе идея в голову пришла:
Создать гибрид из мака с асфоделом.

И, нафига, скажи, тебе цветы,
Когда осталась вас всего лишь девять
Из пяти тысяч - не тоскуй, остынь:
И для тебя теперь найдётся дело.

А ты молчишь, не в силах объяснить,
Что мёртвые берут и, вдруг, приходят
В конце недели, ближе к выходным,
Садятся в кресло, пьют остывший кофе,

Болтают о себе и ни о чём,
Молчат о страшном, неумело шутят,
Смеются, обнимают за плечо -
Ни холода, ни замогильной жути.

И забываешь про чужую смерть
И про свою беду. Вдруг кто-то брякнет:
"На асфодели нету сил смотреть.
Эх, как же я соскучился по макам!"

И, может быть, наивно и смешно
Который год возиться с опыленьем,
И, опыт провалив очередной,
Не чувствовать усталости и лени.

Но как-то не выходит тосковать,
И забывать погибших не выходит.
А так - был город, вырастет трава,
Как байка об исчезнувшем народе.

А чтоб нормальный памятник создать -
Таланта нет, и он бы глупым вышел.
А так - живёшь почти что как всегда:
Уже пять дней работы выше крыши.

Всё как всегда, и время - как вода,
И мёртвые приходят по субботам,
Уйдёт тревога, спрячется беда,
А в голове теперь одна работа,

И места нет ни скорби, ни слезам,
Ни мрачной песне об убитых судьбах.
Пока что здесь руины, будет - сад,
И жизнь, тогда, конечно, тоже будет.

Ты не творец, не бог, почти не маг
И руки в кровь давным-давно уж стёрты.
... Но прорастает первый чёрный мак -
Простой подарок и живым, и мёртвым.

@темы: Средиземье, стишата

---

Здравствуй, джедайский цикл. Вот ты и вернулся в мою голову

В моей комнате тогда часто собиралось человек сорок -
Знакомых, едва знакомых и встреченных в первый раз,
И были рассказы о первой миссии, шутки и очень умные споры,
И странные разговоры - каждую ночь до утра.

И была среди нас одна, мы её называли "Стрелка" или "Благая",
А её имя я толком не помню, и вряд ли сейчас назову.
Так вот, когда она к нам приходила - мы не то чтобы резко смолкали,
Только уже не шутилось про девочек и траву.

Что в ней было не так? - Не знаю. Вроде простая девчонка,
Тёмно-русые волосы, карие и большие глаза.
Но она к нам входила - как будто шагала по кромке
Горной пропасти, запрещая себе смотреть вниз и назад,

И наша комната как будто вдруг покрывалась порошей,
И белая краска казалась снегом, который не тает на тёплой ещё земле.
И она говорила, а нам казалось, что у неё нет прошлого,
Или что ей не десять, а несколько сотен лет.

А говорила она вроде бы о простом, знакомом и надоевшем -
Истории разработки Кодекса, разных концепциях Света и Тьмы,
Но в её словах была то безумная вера, то усталая не по-детски усмешка,
И мы всю ночь её слушали - юные и почти всегда несерьёзные мы.

И она говорила всю ночь, и у неё не было прошлого,
И легко забывалось всё, что вспоминать привык:
Всё, что было - неважно, забыто и по дороге брошено.
А время - всего лишь иллюзия, иллюзия для нас, живых.

И она говорила, что мы живые и что это не страшно,
А потом мы будем мёртвые и это не страшно тоже,
И что нет разницы между смертью и любимым плащом, смертью и недомытой чашкой,
Смертью и старым знакомым, собственной смертью и собственным прошлым.

Она говорила, что мы пока ещё живые и пока ещё не напрасно,
И не стоит этого бояться и дорожить этим тоже не стоит,
Но пока ещё виден путь - он светлый, прямой и ясный,
И конечно, тяжёлый и непростой.

Но она не говорила, что после смерти её ждёт вечное счастье и вечный покой,
Она вообще никогда не хвасталась: "А вот я..."
Просто она видела свой путь, и он уходил далеко-далеко,
Просто она не умела бояться небытия.

И она болтала с нами ночами, и ей было десять,
И она могла о многом, о многом нам рассказать.

...А вчера она погибла.
Пару дней назад я её встретил -
У неё были пронзительно голубые глаза.

@темы: Звёздные войны, Осторожно: лайтсайд, юнлинги, стишата

---

Две фотографии Тильды Суинтон

Мне редко нравятся фотографии в стилистику Караваджио - там, где светотень должна передавать объём, на фотографии виден только плоский чёрный фон. И вот теперь я встретила фотографию, где этот объём передан очень точно. К тому же, модель - моя любимая Тильда Суинотон, а картина-основа - не менее любимая "Кающаяся Мария Магдалина".

Интересно, что, несмотря на очень точную передачу деталей оригинала, настроене у картины и фотографии совершенно разное. Если картина очень жёсткая, почти безнадёжная, то фотография, наоборот, наполнена любовью к прошлому, даже волшебством.

И, чтоб два раза не ходить, ещё одна Тильда. Не знаю, откуда, но она прекрасна.

@темы: фотографии, Тильда Суинтон

---

Работа на конкурс

I am your son

hvedrung9.diary.ru/p213909005.htm

Название: Дорога для двоих
Автор: Mary-Vigadel
Бета:  ДайСё
Персонажи: Люк Скайуокер, Энакин Скайуокер
Жанр: психология, философия, таймтревел
Краткое содержание: в зал Совета Энакина ведёт странный незнакомец.

Это здание не было похоже на остальные небоскрёбы Корусанта – ни вычурных линий, ни красоты инженерных решений, ни духа роскоши и власти. Только пять высоких до головокружения и ничем не украшенных башен – как выбранный однажды длинный и трудный путь. Только строгая и крутая пирамида-основание – как долг, от которого не уйдёшь, даже если разорвёшь все связи с прошлым и заставишь совесть замолчать. Только тёмные, с резкими выступами стены – как будто здесь не столица, а фронт долгой и страшной войны. Той войны, где легко отвыкаешь заводить друзей: любой может погибнуть завтра же, как многие до него и до тебя. Той войны, где быстро учишься ценить каждый день: неизвестно, что будет с тобой в следующую минуту. Той войны, где привыкаешь не думать о прошлом: мир был слишком давно, чтобы воспоминания грели, а об остальном...
Храм джедаев стоит, как будто рядом с ним нет ни правительственных зданий, ни роскошных особняков. Стоит, пока рыцари приходят и уходят, магистры плетут интриги, а юнлинги сбегают в самоволки – как будто ведёт свою войну. С кем? за что? – вряд кто-то знает до конца.

Эни не думал ни о странной архитектуре Храма, ни о его образе. Только чувствовал на себе холодный и цепкий взгляд, как будто кто-то пытался понять и запомнить все его слабости, даже самые маленькие и несерьёзные. Впрочем, наверное, он просто боится разговора с советом, вот и выдумывает какие-то страхи. Рядом Квай-Гон, а он сильный и сам в Храме вырос – стоит ли чего-то бояться рядом с ним?
Навстречу Эни из бокового коридора вышел человек. Сколько ему лет, Эни не мог понять: он шёл твёрдо и быстро, но его походка выдавала то ли старые раны, то ли возраст. На его лице, худом и немного тяжёлом, уже проступили морщины, коротко постриженные волосы были не то полностью седыми, не то очень светлыми. Но при этом в нём чувствовалось что-то неправильное. Эни показалось, что этот человек похож на нехорошие места в пустыне – если туда даже случайно зайдёшь, обязательно либо спидер заглохнет, либо в бурю попадёшь, и хорошо, если потом найдут живым.
Человек подошёл к Квай-Гону и сказал:
- Мальчика в зал совета отведу я, вы встретитесь уже там.
Квай-Гон бросил на него странный взгляд: и досада, и удивление, и приветствие старому знакомому – и отпустил руку Эни.
- Всё будет в порядке. Давай, малыш, - сказал он и шагнул в сторону.

- Здравствуй, Энакин. Ты ведь Энакин Скайукокер, да? – незнакомый человек говорил просто, как с равным. Эни удивился, что совершенно не боится этого человека.
- Да. А вы?
- Меня зовут Люк. Как тебе здесь? Нравится? Можно на «ты», если хочешь.
- Нет, - сказать об этом было легко.
- Понятно, - Люк ответил медленно, с ноткой тревоги, - давай попробуем пройти в зал совета не сразу на турболифте, а через комнаты рыцарей. Ведь остальные немного задержатся? – последнюю фразу Люк сказал куда-то в сторону.
Холодный взгляд, о котором Эни уже забыл, вдруг стал ещё более отчетливым. Эни оглянулся – никого, только Люк рядом и стены серебристого металла с вертикальными выступами-волнами, а в конце коридора – дверь турболифта в высокой стрельчатой арке. Коридор показался Эни чем-то похожим на горный ледник: он видел его на картинке в одной старой-старой, почти совсем рассыпавшейся книжке – Шми как-то купила её на рынке у старьёвщика.
Лифт приехал, и двери арки открылись быстро и легко. Кабина была того же серебристого оттенка, что и коридор, только совсем без украшений, и оттого казалось удивительно просторной.
- Тебе не нравится в Храме? Страшно? Так бывает. Просто он очень не любит чужаков. Он был создан давно, и несколько раз его отстраивали заново. Последний раз – после Войны двух империй. Тогда Храм почти разрушили ситхи, а потом несколько десятков лет его никто не восстанавливал – не было ни денег, ни времени, ни людей. И после этого он предпочитает никому не доверять – готов видеть второго Дарта Малгуса (он тогда руководил штурмом) в каждом мальчишке старше трёх лет, - последнюю фразу Люк сказал, глядя прямо в зеркало в кабине. -, к тому же, он стоит на очень непростом месте. Когда-то Раката, древняя и не похожая на нас цивилизация, проводила здесь какой-то крупный эксперимент. И теперь здесь силовая аномалия, очень опасная вещь, и из-за неё и пришлось поставить Храм.
- Понятно… - Эни задумался. Холодный взгляд почти исчез, и, когда двери открылись, Эни вдруг почувствовал, что он теперь будет жить в новом и таком интересном месте, и тут есть столько удивительных вещей, и, наверное, он уже пропустил из-за своих страхов что-то по-настоящему интересное.

Этот коридор был не похож на предыдущий – мягкие линии, отделка цвета морской волны, двери чередуются с полуколоннами. Идти было легко, как по ровной дороге – не думаешь ни о жажде и усталости, ни о красоте вокруг, а только о том, что сейчас можно отдохнуть, и ветер несильный и дует в лицо, и воздух свежий и чистый, и вряд ли когда-нибудь ещё придется дышать таким. Не хорошо, как бывает дома, и не страшно, а только удивительно свободно.
- Скоро ты будешь здесь жить, - сказал Люк, - хотя жить – не совсем точное слово. Есть в Ордене одна традиция – падаваны и все, кто старше, никогда не селятся в одной комнате дважды. Каждый раз, когда кто-нибудь возвращается с миссии, он приходит в новое место, заводит новых знакомых, и так до следующей миссии. Мне раньше казалось, это только из-за запрета привязанностей, а теперь всё чаще думаю: не совсем. Знаешь, каждый раз появляются новые знакомые, а со старыми продолжаешь общаться – и так легко завести пол-ордена приятелей. Или сторонников.
- Здорово. А почему ты сказал про сторонников?
- Потому что скоро себе захочется многое… переделать в ордене. Вот, например, что ты думаешь сделать для своей матери?
- Это же просто. Выкуплю её, отвезу куда-нибудь на лесную планету, буду иногда деньги присылать.
- Хорошая идея, - Люк невесело улыбнулся, - но это у тебя вряд ли получится. Ты не будешь иметь права отправлять матери посылки, а о расходах тебе придется предоставлять отчёт.
- Ладно, - лицо Энакина сразу стало серьёзным.
- Ты такой не один, просто одиночки если против ордена и идут, то только на Тёмную сторону. Заводи связи, набирай сторонником – над порядками Ордена есть где поработать. Можно пытаться пробиться во главу, можно уйти всей толпой – тут уж решать точно не мне.
Бирюзовый коридор заканчивался немного ассиметричной аркой двери турболифта. Двое вошли – пора было ехать в зал Совета.

Зал был пуст, и в нём не хотелось думать о чужих глазах и незнакомых дорогах. Он мог бы смотреться роскошно – окна во все стены, гладкие до блеска колонны - но мысли о роскоши казались неуместными. Наоборот, хотелось вслушаться в тишину, то ли напряжённую, то ли торжественную, и вдохнуть полной грудью воздух, свежий, удивительно и даже как будто слишком чистый, так что им было почти трудно дышать.
- Как тебе здесь? – спросил Люк.
- Не знаю. Я как-то читал об одном путешественнике, он поднялся на гору – там всегда лежал снег, и он смотрел вниз и видел только снег, а земли даже не видел. Тут похоже, наверное.
- Ясно. Знаешь, так видят немногие: остальные члены Совета обычно думают, что это – просто красивый зал. Не все, конечно, - у меня есть одна знакомая, и она видит почти то же, что и ты. Вы скоро встретитесь, наверное.

За окнами садилось солнце. Мягкий оранжевый свет шёл сквозь окна, и фигура Люка в нём казалось почти прозрачной.

- И ещё. Я почти забыл, зачем пришёл к тебе. Если встретишь с канцлером, хорошо запомни: у него было мало времени узнавать… принципы работы Силы. И воскрешать мёртвых он не умеет.
- А почему? – Эни сам толком не знал, к чему относится его вопрос.
- Трудно объяснить. Понимаешь, человеку не стоит изучать теорию гиперпространства, если он пока не знает арифметику. Учись, и потом я всё тебе расскажу.
- А это долго?
- Как сказать. Я учился долго и не всегда правильно, но не в Храме. И я не знаю, как учат здесь.
- А разве ты не джедай?
- Не совсем.
- А... кто ты? – Энакин только сейчас понял, что раньше не задумывался об этом.
- Я, - Люк посмотрел вверх и весело и немного безбашенно улыбнулся, - твой сын.
Энакин знал, что он не врет. Знал, что он чем-то отличается от остальных людей, отличается от… живых?

Это было странное прощание – без слов, без грусти и тревоги. Просто один шагнул сквозь окно и исчез где-то среди аэротрасс, небоскрёбов и неба, а второй прислонился к окну Храма и долго смотрел вслед. Он видел перед собой уходящие за горизонт огни и чувствовал, как под ним и вокруг него живёт и борется с чем-то тёмным и неизвестным старый Храм – единственное здание Верхнего города, не утонувшее в огнях. Только над серыми и строгими стенами, над гладким транспаристилом башен, в окне зала Совета отражался весь город с его безумием жизни и отблески звезд, еле видимых на небе – далёкий свет множества миров, населённых и необитаемых, близких и далёких. И Энакину хотелось думать, что однажды, или, может быть, совсем скоро, Храм сможет закончить свою войну, и тогда эти огни охватят его. Тогда, наверное, его никто не будет бояться, и он сам не будет бояться, и перестанет казаться чужаком, и люди полюбят ходить в него – кто за знаниями, кто к друзьям, кто просто так.

Энакин обернулся. В зал вошла смуглая женщина, одетая очень просто, и приветливо улыбнулась ему.

Вопрос: Этот фик получился удачным.

1. Да!		22	(100%)
Всего:		22

@темы: Звёздные войны

---

Гаммельнская байка

Ночью речка потемнела,
Днём на речке всплыло тело.
Кто теперь в воде живёт?
Кто теперь в воде поёт?

Тогда люди говорили, что дети не помнят обид
и не видят лжи.
А дети видели всё, знали всё, помнили всё.
Они слышали каждую недомолвку
чётче, чем лучшие музыканты слышат гармонию творений лучших композиторов,
чётче, чем спасатель слышит последние крики умирающего под обвалом,
чётче, чем стрелок слышит удары своего сердца, когда сидит в засаде.
Они помнили каждую незаслуженную обиду,
даже самую мелочную,
чётче, чем актёр помнит слова любимой роли,
чётче, чем гонец помнит текст донесения,
чётче, чем умирающий помнит свою прожитую жизнь.
А ещё среди них был Вернер,
и у него никогда не заживали коленки
и его не трогал даже Большой Дик.
И Вернер
почему-то думал, что это не важно - тебе лгут, или другу, или врагу, или соседке Марте
или лавочнику на другом конце города,
куда Вернер ещё ни разу не ходил.
И Вернер видел каждую ложь
и помнил каждую ложь.


Пошла Марта за водой -
Так и не пришла домой.
Тело десять дней искали,
А как всплыло - не поймали.

А однажды вечером дети ушли из города.
Однажды вечером,
где-то между девятью и десятью,
дети вдруг побросали игрушки
закрыли книжки
прекратили игры - если играли в прятки, то те, кто прятался, выходили сами и ни на что не обижались
и ушли из города.
А мамы бежали за ними, и звали, и плакали
и обещали всегда любить
и больше никогда не наказывать - даже если по делу
и всегда слушать - даже если очень много дел
всегда-всегда слушать.
Но дети ушли из города.
А отцы стояли вдоль дороги,
и говорили о том, что они навсегда запомнят то, что было
и больше никогда не будут молчать,
и о смерти тоже не будут молчать,
и никогда не будут уходить к другим женщинам втайне от своих жён,
и никогда не будут улыбаться жёнам, от которых уходили к другим,
и будут говорить с детьми только о правде,
даже если самим говорить страшно.
Но дети ушли из города.
А Вернер,
вечный мечтатель Вернер,
он тогда шёл первым,
и играл на дудочке весёлую песню,
потому что играть что-нибудь весёлое,
то идти легко
и даже не страшно,
совсем-совсем не страшно.

У воды, у воды
Обрываются следы.
Тихий голос из воды,
А на небе - ни звезды.

А страшнее всего было входить в холодную воду.
Не задыхаться,
не видеть вместо мира темноту,
не падать на дно,
а входить в холодную воду.
А воды была холодной,
как чужие равнодушные руки,
или как смерть (но дети на знали, почему смерть должна быть холодной).
А дети шли и шли вперёд,
и было всё холодней и холодней.
А вода была чистой, как их мечты,
прозрачной, как их мечты,
свободной, каких мечты,
и холодной - наверное, тоже как их мечты.
А Вернер,
он тогда шагнул в воду первым,
и по голову вошёл первым,
и всегда шёл первым,
и играл, как умел,
(он читал в какой-то книге, что один корабль тонул, и там был оркестр, и он играл, и даже когда все утонули, он всё равно играл).
И Вернер играл,
и это было совсем как в той книге,
хотя какой из него оркестр - одна дудочка, да и та самодельная,
но это было как в той книге.

Берег левый, берег правый,
посреди - детей орава.
На воде - ни пузырька,
значит - некого искать.

А сегодня за водой пришла женщина
и она утонула.
Она, говорят, была ростовщица, и брала самые высокие в городе проценты,
и вот она утонула.
А Сарочка Лунц сидела на дереве, вся в водорослях и песке, и смеялась -
весело, заливисто смеялась.
А ещё жених с невестой ездили на прогулку по реке,
и они утонули.
Говорят, он хотел жениться на ней только ради приданого и совсем её не любил,
а она когда-то любила другого, а ещё раньше - третьего,
и они утонули.
И Фриц Шпенглер вынырнул из воды, весь счастливый и немного зелёный,
и долго выныривал и снова нырял, и какие-то рыбки выпрыгивали из воду вместе с ним.
Ганна и Дик теперь танцуют на лунной дорожке,
Грета играет камнями, круглыми, совсем как мячики,
а Урсула поёт удивительные песни, такие похожие на шум прибоя.
И в их глазах теперь вода,
и блики солнца на воде,
и лёд, прозрачный, как стекло,
и такой же острый, как самое дорогое стекло.
И им теперь легко,
свободно и светло.
А Вернер
играет на своей дудочке,
и в ней слышатся звуки лучших оркестров мира,
и пение птиц майское ночью,
и шум в ушах на высоте в несколько километров,
и всегда - всегда - шум воды.
А Вернер
играет на своей дудочке,
и за ним следуют мелкие рыбёшки,
и олени, которые ходят на водопой,
и стрекозы и жуки водомерки
и, непонятно почему, городские крысы.

Где сестра? А братик где?
Все в воде, все в воде.
Мама по воду пошла,
я три дня её ждала.

Дети наивные, непосредственные и видят мир сквозь розовые очки.
Стоит только им улыбнуться, и они сразу тебя полюбят.
Дети - цветы жизни,
дети добрые и простые, как полевые цветы.
Дети не держат зла
и не помнят обид.
Дети не помнят.
Не помнят.
Не помнят.
Ведь не помнят же?!

@темы: разные истории, стишата

---

Нам теперь не до печали

 alwdis с днём рождения.

На Белой дороге никогда не было страшно. Те, кто боялись Белой дороги, просто не могли прийти туда - они принимали за неё обычный морок, что-нибудь вроде заброшенной трассы с костями по обочине, и потом долго рассказывали, как чудом вышли обратно с дороги Смерти. Особенно часто такие говорили про "дорогу Смерти", или "дорогу Мёртвых", и тогда сразу становилось понятно: не она. Она - это Белая дорога, или тропа, или трасса (тут уж каждый видел по-разному), но всегда Белая.
Белая дорога всегда выглядела просто, почти обыденно: некоторые видели плотный туман, а в остальном - ничего особенного: старый, но сносный асфальт, лес вдоль, редко проедет машина или пройдёт пешеход. Единственная странность: люди всегда идут по правой обочине (или по левой, если - навстречу). Но и тут легко приходило в голову объяснение: правая полоса для живых, левая - для мёртвых.

На Белой дороге был ранний вечер - тепло, как бывает тепло в середине сентября, между холодами и холодами, когда пожелтели первые листья; небо, серое, но не хмурое, смотрит, как мама на подростка, вдруг получившего тройку - и больно, и обидно, и вместо ругани надо поддержать; воздух был не по-городски чистым, и немного кружилась голова. По правой - живой - стороне шёл юноша в сером худи и слегка выцветших джинсах. Он был в наушниках - включил любимую песню ещё в мире живых и удивлялся, что она не только продолжала звучать здесь, но даже не остановилась на секунду, когда он нащупал переход с Балаковского проспекта, где он жил, сюда. Он шёл как будто без цели, не торопился, не пытался вслушиваться в мир, но в его движениях чувствовалась усталость. Она не была похожа на усталость юноши, который занимался допоздна и лёг спать часа за четыре до подъёма, не была похожа и на усталость человека, который всю ночь тусовался с друзьями. В ней было что-то вязкое и тяжёлое, что-то недетское.

И осенний воздух станет комом в горле,
Ласковой рукою, старой колыбелью,
Остаётся память, но уходит горе,
И придёт надежда светом белым-белым,
А печаль уходит, и наверно, скоро,
Ты услышишь песню, ту, что осень спела.

По левой стороне дороги шла девочка лет четырнадцати. На ней было летнее платье без рисунка, сверху - лёгкая куртка и небольшой рюкзак. Всё - новое, странно-яркое, и даже запылённое как-то по-городскому. Она шла быстро и уверенно, как будто спешила по важному делу. Её губы были сжаты, лимцо напряжено - такое лицо бывает, когда на экзамене решаешь сложную задачу. Но сквозь эту сосредоточенность проскальзывало что-то детское, радость оттого, что она делает что-то очень-очень важное. Лёгкий ветерок играл её светлыми волосами, и, когда они попадали ей на лицо и она откидывала их, в её глазах мелькала радость. Но вскоре она сменялась мрачным, даже немного злорадным, напряжением.

И теперь, когда ты стоишь у края,
Улыбнись себе, улыбнись чужому,
Ты ждала не радости и не рая,
не волшебных стран - а всего лишь дома.
И теперь, когда ты стоишь у кромки,
И смеёшься - гордо, свободно, сухо,
Посмотри: вот путь, странный и неровный:
Сделай первый шаг, если хватит духу.

Когда девушка и юноша поравнялись, они повернулись друг к другу: девушка - резко, так, что взлетели волосы, а юноша - чётко, напрягшись. Она шагнула к нему, подошла к сплошной линии и крикнула:
- Рома! Это ты! Я же говорила, что мы встретимся, - в её голосе было и облегчение, и почти наигранная радость: так стараются убедить себя сами, что счастливы.
- Всё в порядке, Юль. Теперь - всё только в порядке, и навсегда, - юноша говорил спокойно, в его тоне сквозила та уверенность, за которую хочется схватиться, как за прочный канат.
Он подошёл к Юле и положил ей руку на плечо. Они долго, минут десять молчали. Только она погодя обняла его, а он поправил руку и немного крепче сжал её плечо. Серое небо было высоким и удивительно ровным.

И если снег падал, то падал сквозь наши глаза, и, если мы видели мир, то сквозь эти снега, и не было страшно, и мы не смотрели назад, а только на снег - и судьба нам казалась легка.
И если был дождь, то и мы становилась дождём, и мы не носили плащей, промокали насквозь, и вот мы идём, и земле этой воду несём, и если увидим кого, тот окажется свой.
И если цветок прорастал, то мы были землёй, весенним теплом, и водой, и тем самым цветком, и мы прорастали, и мы уходили в полёт, и помнили жизнь до конца, и нам было легко.

- А я ведь знал, что ты будешь меня искать, - Рома говорил легко, тоном, которым болтают с друзьями на переменах, - все говорили о твоём самоубийстве, но я... не то чтобы не верил, а просто подумал...
- Что я жду тебя, да? - Юля подняла голову и смотрела прямо в глаза Ромы.
- Ну да. Что ты просто сбежала от своих.
- Ага. Мне стали говорить, что с таким, как ты нельзя видеться, обещали запретить ходить одной, а я и сказала им: пока-пока. Здесь-то вы меня не найдёте. - в тоне Юли проскользнуло злорадство, тень давней и глубокой ссоры.
- А мне наоборот: сказали - иди куда хочешь, - Рома говорил о себе как будто равнодушно, только немного медленно.
- А ты пошёл ко мне? - не то вопрос, не то утверждение.
- Куда же ещё, - только теперь в голосе Ромы слышалось облегчение.
- Так значит, ты идёшь со мной? Тогда пошли! - Юля повернулась к левой обочине и хотела идти, но Рома не шевелился.
- С тобой - куда? На ту сторону? - Рома был как будто испуган.
- Ну да. Тебе же сказали идти куда хочешь, так что пошли со мной.

Ветер почти стих. Облака на сером небе начали расходится, сквозь них проступал более светлый слой, за которым угадывался свет солнца.
- Пошли, - Рома резко шагнул к Юле. Они взялись за руки и Юля повела Рому к левой обочине.
Где-то в Москве Рома Горский случайно и глупо погиб по дороге домой. Смерть наступила мгновенно - он не успел осознать её.

А на дороге в рассвет теперь открыли метро, глаза пошире открой, и где-то там, в синеве увидишь танец ветров.
А на дорогу в закат теперь ведёт магистраль, и жизнь - немного игра, и не видны облака, и отправляться пора.
А впереди - поворот: дорога будет легка.

- Постой, - вдруг сказал Рома, - мы же... мы же должны дать знать живым, что с нами всё в порядке.
Юля кивнула, серьёзно, но легко, как будто у неё за спиной больше нет тяжёлых воспоминаний.
- Тогда пошли, Ром. У нас ещё много дел.

Над Белой дорогой сквозь облака проглядывало небо ровного и удивительно яркого голубого цвета. Левая обочина была пуста.

запись создана: 12.10.2017 в 01:04

@темы: разные истории, подарки, маги и их будни

---

Мелиан-АУ, продолжение серии

На этот раз от лица Галатиля. Время действия - незадолго до начала Первой битвы.

Уходим - не пойми куда уходим,
И не мятеж, и, в общем, не война.
Всё просто: я - на фронте, ты - в работе:
Не думай, не тоскуй, не вспоминай.

Всё будет гладко, ты же понимаешь:
Я двигаю свой полк, а ты - прогресс.
...А ты стоишь, пугающе-прямая,
И держишь красоту наперевес.

Прости меня, я ведь был глуп... А впрочем,
Теперь не важно, где и кем я был.
Прощай. Не помни, если будет проще.
Я сам давно хочу тебя забыть.

@темы: Средиземье, Барраяр и окрестности, Мелиан-АУ, стишата

---

Здравствуй, очередная галера

12.10.2017 в 09:52

Пишет  Муравьиный лев:

Дорогие мои, напоминаю, что 15 октября начнется мой личный армагеддец
конкурс, к участию в котором мы снова приглашаем всех желающих

Конкурс по фандому «Звездных войн» I am your son

Организаторы: Муравьиный лев, Эльфенок Рицка
Тема: Сыновняя любовь Люка Скайуокера к Дарту Вейдеру как средство решения проблем, создания проблем, поиск выхода из проблем и просто огромное (и, возможно, совершенно беспроблемное) чувство.
Цель: упороться, словить кайф, сказать миру в глаза всю правду… с определенной точки зрения.
Условия:
На конкурс принимаются короткие сюжетные рассказы объемом до 8 тысяч знаков, рейтинг G – R, категория джен, написанные специально для конкурса.
Работы должны соответствовать теме конкурса и соблюдать правила diary.ru и законы РФ.
Все работы должны быть отбечены, бета – указана.

Работы сопровождаются шапкой следующего образца:
Название:
Автор:
Бета:
Персонажи:
Жанр:
Краткое содержание:
Примечания:

На конкурс не принимаются тексты:
– с грубыми грамматическими ошибками;
– содержащие нецензурную лексику.

Порядок проведения:
Конкурс проходит в один этап.
Авторы выкладывают тексты в своих дневниках с пометкой «Работа на конкурс I am your son» и дают ссылку в комментариях под этим постом. К текстам прикручивается голосование, для того, чтобы читатели также могли сделать свой выбор.
Авторы, которые хотят написать на тему конкурса, но не желающие участвовать в розыгрыше призов, указывают в графе «Примечание»: «Внеконкурс».
Представленные к участию работы оценивает жюри конкурса.
Критериями оценки являются: соответствие теме конкурса, оригинальность замысла, уровень исполнения.
Названные жюри победители получают Гран-при и Первый приз.
Помимо жюри работы оцениваются читателями. Работа, набравшая наибольшее количество баллов, получает приз читательских симпатий.

Сроки проведения:
15 октября – 25 октября

Итоги конкурса будут объявлены 31 октября.
Да пребудет с вами Сила!

*картинка благодарно утырена с дневника Nefer-Ra*

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Про Мелиан

Это кроссовер: история Мелиан, как бы она сложилась в мире Саги о Форкосиганах. Время действия стиша - где-то в районе Лэйтиан, Лутиэн уже ушла, но ещё не пришла в местный аналог Нарготронда. Неожиданная для меня героиня, неожиданный ритм, но, видимо, будет ещё про неё и в таком стиле...

А в последнее время не к месту ни оптимизм, ни тем более счастье:
С мужем не хватает времени поговорить вот уже несколько дней,
Дочь недавно ушла воевать, рассорившись и не попрощавшись,
А друзья давно и уже безнадёжно завязли в войне.

А работы выходит опять (и не поймёшь, отчего) выше крыши:
Новые медразработки, апгрейд защитэкрана - в идеях странно легко утонуть,
И хочется говорить час без остановки о них одних, или об усталости и друзьях - но никто не услышит,
Многие бы и выслушали, и поняли - но все они ушли на войну.

И не тоскуешь ни по Небесному саду, ни по шару и гравикреслу,
Ни по большим надеждам и планам, построенным будто бы сгоряча,
А только были когда-то бессонные ночи, и лаборатория, и рядом Эсте,
И ты тогда была счастлива.
Значит, сможешь быть счастлива и сейчас.

@темы: Средиземье, Барраяр и окрестности, Мелиан-АУ, стишата

---

The order

То ли шестёрки, то ли девятки -
Что-то увидишь, что-то поймёшь.
То ли с судьбой играем мы в прятки,
То ли в пятнашки, то ли в загадки -
То ли играешь, то ли живёшь.

То ли улыбка, то ли насмешка,
Ветер смеётся, память молчит.
Смотришь на небо, просишь поддержки -
То ли мальчишка, то ли невежда,
Чья ошибка, быстрая жизнь.

Что-то свершилось, что-то решилось,
Только не нам выведывать: что.
Просто считай, зачем ты прожил и
Слушай, как тихо крутится в Силе
То ли "...прощайся...", то ли "...шестой".

Заметки автора

Это я переслушала Тэм и переискала в её песнях историй неимённых джедаев. Особенно вот в

этой песне:

этой песне:
Ветер с севера
Спой мне о доме моём
Что посмела забыть.

В небо серое
Мы на рассвете уйдём
До чертогов судьбы.

Лёд дробят у крыльца
Кони часа конца
В ожидании зова
Последней трубы...

Звонким вереском
Спрячутся наши следы
И не вспомнят о них.

Кто поверит нам -
Рыцарям падшей звезды
Из отвергнутых книг?

Пусть в узоре времён
Ни стихов, ни имён,
Но напомнит забывшим их
Полуночный крик.

Словом брошенным
Будет разрушен покой
И живое тепло.

Мелким крошевом
Мир под жестокой рукой,
Как цветное стекло.

По веленью творцов
Нам смеются в лицо;
От руки неумелых
Умирать тяжело.

Сон безвременный
В липкой глухой тишине
Переписанных фраз.

Ядом медленным
Ложь в почерневшим вине -
Дар последим из нас.

В окна бьётся рассвет,
Больше времени нет,
Мы достигнем чертогов
В установленный час.

Ветер с севера
Спой мне о доме моём
Что посмела забыть.

В небо серое
Мы на рассвете уйдём
До чертогов судьбы.

Лёд дробят у крыльца
Кони часа конца
В ожидании зова
Последней трубы.

А ещё я пытаюсь понять: "Осторожно: лайтсайд" - это цикл или не цикл. С одной стороны, вроде есть общая тема и общая идея. С другой, там каждое стихотворение о разной судьбе и линии развития идеи не очень чувствуется. И если это цикл, то подойдёт ли ему название "Осторожно: лайтсайд" или оно слишком юморное?

@темы: Звёздные войны, Осторожно: лайтсайд, стишата